Практически всё, что не противно ему самому и не противоречит закону, охраняющему людей от настоящего, а не мнимого вреда. (Педофилия недопустима, никогда, ни с кем, ни при каких обстоятельствах. Насилие и садизм тоже, если это не взаимопринятая игра.) Ограничения следует ставить, исходя из своей природы и из любви к тому, с кем творишь любовь. А ещё, никуда в этом деле не деться без уважения.

Именно в свободе понятие «уважение» обретает свой истинный смысл. Разве может кого-то уважать человек несвободный? Никогда! Он уверен в своей правоте, в единственной законности прокрустова ложа морали и в праведности тех, кто эту мораль для него придумал. Всех остальных он считает развратниками и извращенцами, абсолютно не уважая ни склонности, ни потребности окружающих. Его главная беда состоит в том, что именно он при этом является самым настоящим извращенцем, выкручивающим руки человеческой природе, созданной гораздо более мудрыми силами, чем те, которые когда-то высосали из пальца выхолощенную мораль.

Человек свободный уважает все формы любви, в том числе и те, которые предписаны традиционной моралью. Он в равной степени уважает тех, кто счастлив в законном браке и тех, кто придерживается свободных отношений. Такой человек в девушке видит только девушку, а не начинает считать её любовников. Ну, и, конечно, никогда не поставит её в своём мнении ниже девицы по каким-то причинам сохраняющую девственность. Кстати, выбор последней он тоже будет уважать, так-как это её личное дело, которое глупо ставить как в вину, так и в заслугу.

Даже презираемая обществом однополая любовь не вызывает у человека свободного негативную, а тем более агрессивную реакцию. Положим сам он, (она), к этому не склонен. Но какое ему дело до предпочтений соседа, если тот не затрагивает его собственные интересы? Другое дело, если эти интересы затронуты – выставленное напоказ, на всеобщее обозрение «пидерство», бесит! Впрочем, иной «нормальный» гетеросексуал, который ведёт себя, как необязательный придаток к собственному члену, бесит не меньше.

Но что же скажет тот, кто сбросил путы и вериги, о любви коллективной? О той, которую люди практиковали ещё в ранние языческие времена, о той, которая составляла изыск отношений в эпоху великих цивилизаций древности и сохранилась в обычаях празднеств, дошедших до наших дней, вроде ночи накануне Ивана Купалы?

Что ж, свободный и разумный человек скажет, что это угощение доступно не для всех. Что к подобным вещам следует подходить с осторожностью, взвесив заранее все «за» и «против». Ведь, переступая порог дома, где предполагается такое празднество любви, за порогом следует оставить не только такое неопределённое понятие, как «разврат», но и вполне реальное и природой оправданное чувство ревности.