— Нет! — закричала она.

Но было уже поздно, ее сковали в тисках и из них не вырваться. Ею завладела боль такая сильная, всепоглощающая, лучше умереть, чем чувствовать эти нестерпимые муки.

— Аля, — кто-то позвал издалека, — Аля!

Ее затрясло, плечо сдавило, к горлу подступила тошнота.

— Нет! — закричала уже не она.

Алю еще больше сдавило, хотя, казалось бы, больше некуда. Она начала задыхаться.

— Аля!

Вдруг стало тихо-тихо и светло.

— Аля, девочка моя, ты нужна нам, — кто-то обнимал ее и плакал.

Ее все таки вырвало.

Сквозь веки пробивался свет, но они не желали подниматься. По голове словно ударили молотом и до сих пор стучали, в ушах звенело.

С невероятным усилием Аля заставила себя приоткрыть глаза. Она не поняла, где находится. Кто все эти люди, окружившие ее. До ее сознания стало доходить: она все на том же полу, в помещении под сценой, но казалось, она пришла сюда десятилетия назад. Она находилась в плену и вот ее вырвали и перенесли сюда. Музыка не грохотала, горел свет. Елку убрали, вместо нее столпились зеваки. Аля лежала на коленях у Зелы, ее платье было испачкано чем-то склизким и черным. По лицу размазана тушь.

— Ты очнулась, Аля это же ты?

Но как приятно было вновь закрыть глаза хоть на пару минут.

— Нет! — ей отвесили пощечину, — не вздумай засыпать!

В следующую минуту ее уже куда-то несли на руках и аккуратно положили. Аля заставляла себя не закрывать глаза, достаточно было вспомнить ту боль.

— Ты должна бороться! Не разрешай ей делать это с тобой, и она не сможет, — Стелла тоже тут?

Ей что-то вкололи, и через пару мгновений усталость как рукой сняло, появилась бодрость. Аля резко распахнула глаза и села. Рядом оказалась только медсестра.

— А где все?

— Здесь только я. — Без лишних нежностей медсестра подтолкнула ее обратно на подушку и укрыла одеялом. — Ничего, скоро закроют ваш притон. Это ж надо было так напиться, — она покачала головой, — совсем молодежь не бережет себя.