Вот уж чему жизнь ее научила — так это обманывать.

— Знаешь, — произнесла она. — Я могла бы сказать, что лгуньей и обманщицей меня сделала моя жизнь. Ты — в том числе. Но ты прав. Я и верно чудовище. Ты сделал меня чудовищем, заставив страдать. Страдания преображают. Заставляют озлобиться, измениться. И, пожалуй… Знаешь, что я тебе скажу, сладкий Габер? Знаешь?

— Неужели ты скажешь «да»? — удивленно поднял вверх брови Габер.

— Скажу, что, пожалуй, я столько ходила под смертью. Столько мучилась. И мне это надоело. Пожалуй, моя жизнь для меня важнее всего остального. Я согласна. У меня лишь одно условие…

В глазах Габера сверкнула радость. Злая, ненормальная радость. Его душа давно превратилась в гнойную черную клоаку, поэтому он мог поверить в то, что и Ева такая же. Многие ведь судят о других по себе.

— Какое? Пожалуй, я могу дать тебе эту поблажку.

— Вернее — два. Ты не будешь мучить саму девочку Ему перед смертью. Мучай Бормиаса. Мне его не жалко… — соврала Ева. — Второе. Ты не тронешь Грайнора. Пусть отправляется на все четыре стороны. Ему все равно никогда не быть драконом. Пусть живет. Он был моим мужем два дня и подарил мне немало наслаждения. Тебе достанется уже… опытная жена. Можешь лишить его магии, лишить всего… но оставь ему жизнь.

— Хитрая девочка… — себе под нос прошептал Габер. — Впрочем, что мне стоит сейчас пообещать это? Я обещаю.

— Иди за Бормиасом. И, может быть, ты развяжешь меня перед этим? — словно бы устало прикрыла глаза Ева.

— Нет, только когда я стану драконом. Когда я буду сильнее тебя, — усмехнулся Габер. — Что же… — он склонился, чтобы закрепить соглашение коротким мерзким поцелуем. — Мы вернемся к этому… потом, — произнес он, вытерев губы.

И медленно пошел к выходу.

Ева облегченно выдохнула. Сейчас.

Сейчас он отойдет, и она поползет… Будет цеплять зубами за пол, но доберется до границ круга!

И тут… прежде, чем Габер, успел выйти, высокая фигура появилась в арке выхода.

— Боюсь, ты поспешил принимать решения, маг! — сказал Грайнор и поднял руку, в которой засветилась светло-голубая молния.

Еще миг — и в проеме второго входа, который Ева прежде не заметила, возникла еще одна фигура. Бормиас. С мечом и пистолетом.

Лицо Габера застыло. Если бы у него были нормальные человеческие эмоции, то, должно быть, в глазах загорелось бы необыкновенное изумление. В тот же миг в его руке возник сияющий шар.

— Как же вам удалось проснуться, подонки! — тихо, сквозь зубы, произнес он. Но все его услышали.

— Грайнор, подожди! Он сильнее, как маг! — закричала Ева, отчаянно ерзая на стуле.