Когда часы бьют полночь, в зале слышится звон маленьких колокольчиков, и я смотрю на Хадсона.

– Что это?

Он пожимает плечами, но улыбается.

– Думаю, пришло время сокровищ.

Люди в зале поднимают руки к парящим сокровищам, каждый тянется к чему-то одному и ждет. Предметы опускаются им в ладони, слышатся смех и радостные крики, когда каждому дракону достаются конверт, драгоценность или ключ.

Пока все дрожат от волнения, получив то, что они выбрали, мне в голову приходит печальная мысль обо всех тех драконах, которых здесь сегодня нет. Я поворачиваюсь к Флинту и спрашиваю:

– Скажи, только семьи тех, кто близок ко Двору, могут выбрать себе что-то из сокровищ? А как насчет тех драконов, которые живут далеко и которые, быть может, небогаты?

Похоже, Флинт оскорблен.

– Чтобы дракон был небогат? Полно, драконы любят копить сокровища. Это у нас в крови, мы ничего не можем с этим поделать. Так что все, что мы зарабатываем, мы откладываем и копим. Мы просто не можем не копить богатств – даже если для этого требуется несколько поколений.

Он поворачивается к Луке, обнимает его за плечи и продолжает:

– Но у драконов огромные драконьи сердца. Как бы мы ни любили богатства, мы больше любим наши семьи. Наши кланы. Наш народ. – Он показывает на радующихся драконов, все еще ловящих сокровища. – Этот праздник проводится во всех городах, где живут драконы. Конечно, никто не делает это с таким размахом, как королева драконов и Двор драконов, но моя мать заботится о том, чтобы каждый клан имел доступ к королевским сокровищам. Мы печемся о нашем народе.

В разговор вступает Иден.

– Каждый дракон и каждая семья драконов имеют свое собственное сокровище, но все мы также вносим свой вклад в приумножение королевских сокровищ, которые затем перераспределяются во время празднеств. Предметы из королевских сокровищ рассылаются повсюду и присоединяются к сокровищам кланов.

Я киваю.

– Значит, внося свой вклад в королевскую сокровищницу, вы тем самым платите налоги?

Флинт закатывает глаза.

– Конечно, только мы делаем это без политической алчности и без привилегий для самых богатых семейств. Монтгомери – правящая семья, потому что мы самые сильные, а не только самые богатые. И мы верим, что мы сильны лишь настолько, насколько силен самый слабый наш клан.

На лице Луки написана гордость за его бойфренда.

– Слушая тебя, я почти жалею, что я не дракон.

Флинт улыбается ему, слегка выпятив грудь.