Ральф вошёл в Риз, выдыхая тихий стон ей в ухо. Он снова облизал его и прикусил, зовя ее схлестнуться в ещё одном поединке на языках, и задвигался, ловя каждую секунду, пока мог наслаждаться ей.

Риз выгнулась от плавного вхождения и тихо застонала, выпячивая грудь на растерзание Генри. Одна её рука всё так же мяла его тело — шею, плечи; проводила ноготками по груди, пока вторая уже не просто зарываясь в волосы под ней, но и так же пыталась найти очертания мужского тела.

В голове это всё был Генри. И неважен факт физической невозможности, для Риз Генри был на ней, под ней, сбоку, слева… Он был везде и его всего было мало. Холод? А что такое холод? Ей было жарко меж двух горячих тел. ей было трудно дышать, потому что два рта крали её воздух прямо из губ. Ведомая зубами, она повернула голову, на вздох отыскала рот демона и впилась в его губы жадно, страстно, передавая всё то, что она сейчас чувствовала. Эта приятная тяжесть сверху, наполненность внутри… Боги, она была в раю, это было так приятно… Сверху так же вместо штанов об её низ живота стал тереться член. Спустив свободную руку вниз, она наткнулась на женские пальчики, которые уже какого-то черта делали её работу! Но вместо того, чтобы отогнать, рука Риз накрыла руку Ральфа, и теперь они уже вместе доставляли удовольствие своему королю.

Но было как-то тесно, слишком скованно, и лишь позже Риз поняла, что не удавалось достигнуть настоящего эффекта из-за собственных штанов. Не без усердия она смогла вытащить одну ногу из штанины и раздвинуть ножки так, чтобы было удобно… Им обоим… Им троим. И от натягивания внутри все стало чувствоваться во сто крат острее. Стоны стали громче, но не пошлее. Такие, которые говорят лишь об удовольствии, а не похоти и пошлости.

Обхватив ножкой тело Генри, делая удобнее Ральфу, Риз всё еще не могла оторваться от губ Ральфа. Тот "Генри" под ней казался ей всё-таки горячее, да и губы того, кто был сверху, были заняты. Они заставляли её постоянно тянуться вверх; каждый раз, когда он отрывался от её груди, жалобно скулить, что без него, без его губ и рта становилось холодно. А когда она была чем-то недовольна; тем, что мало; тем, что грубые от возбуждения ласки не попадали в такт ритму Ральфа, получал за это именно Ральф, и тогда Риз тоже показывала ему, что имеет ряд ровненьких острых зубок.

Ральфу нравилась эта агрессия с ее стороны, и он специально то ускорялся, то замедлялся, чтобы Генриху труднее было попасть в такт. Она кусала его язык или губы за это, и он стонал ей в губы, выражая свое удовольствие. Ему так давно не хватало страстного секса, что он только сильнее старался разжигать желание в своих партнёрах. Его рука на пару с Риз делала приятно Генриху, а пальцы второй вновь заняли место на клиторе. Он вбивался снизу в Риз, стараясь успеть ухватить свой кусок пирога наслаждения. Губы пришлось отпустить, потому что Генри решил к ним вернуться, из-за этого Ральф недовольно и чуть более сильно укусил Риз за плечо. Но вот она выгнулась на нем с громким стоном, каких он ещё не слышал сегодня. Он почувствовал ее оргазм и только задвигался ещё быстрее, желая свести ее с ума. Чтобы она запомнила эту ночь и его, как лучшего любовника в ее жизни.