— Веди меня к генералу, — кивнул старик.

Оказавшись на улице, он тут же показал свою прыть. Заковылял пусть и маленькими шажками, но очень быстро. Потому что его переполняло возмущение. Но, если подумать, если приглядеться, да и многие его приближенные знали… Хабэк одержим нечистью больше, чем спасением жизней. Его можно было понять, потому что в лице нечисти он никогда не видел добра и справедливости, несмотря на свою долгую жизнь. Больше его жажда крови являлась местью, чем актом спасения добрых душ. Хорошо ли это? Если его не знали, как хорошего праведника и спасителя, то хорошо знали, как избавителя.

— Я слышал о трагичной участи королевской семьи, — мягче заговорил он, позволяя Лине обогнать себя, чтобы вести. — Но их дочь вышла замуж ещё при их жизни! Нехорошо говорить так о мертвых, но это была большая ошибка! Она молода и неопытна в правлении. Какой король или королева оставляет свой замок без советника?! И как можно пропускать мимо ушей помощь охотников?! Павшая королева, жрица Каролина, была сильнейшей посланницей богов! Она одним словом могла отбросить ад на пару километров, а ее дочь?! Тьфу! Ну ничего… Молодым глупость простительна. Лишь бы достучаться до разума ее окружения!

И всё-таки Хабэк стал спокойнее. Видимо, хорошо, что удалось сослать вину на то, в чем люди не властны. Ранее упомянутые неопытность и юношеская глупость. Он был уверен, что его опыта хватит, чтобы повлиять на неумную девочку, рано ставшей королевой.

— Ничего, Лина, — вдруг сменил он тему, поднимая взгляд с земли на спину ученицы. — Твоя слава ещё придет к тебе. Но на то мы и орден, братство! Мы должны помогать другу другу. Делить радость от победы и волнение из-за сильного противника. Твои братья и сестры очень обижены, что твоя гордость надоумила тебя поиметь славу себе. Но я вовремя пришел!

Не успела Лина расслабиться от того, что идти им надо к генералу, а не Диего. Оставалось лишь молиться, что оборотни отсыпались после ночи гуляний. Ее спина вновь напряглась, когда Хабэк опять заговорил о гордыне Лины. Она чувствовала, как он сверлил в ней дырку своими слепыми глазами, покачивая головой из стороны в сторону в неодобрении. Всегда так делал, стоило ей провиниться на тренировках или уроках. «Это все твоя заносчивость и гордыня», — он повторял это слишком часто, чтобы слова навсегда стали звучать его голосом в голове.

— Прошу прощения за мою недальновидность, — вновь склонила голову Лина, оборачиваясь лишь немного, чтобы краем глаза увидеть наставника. Оправдываться уже не было смысла, да и что бы она ни сказала, Хабэк поймет это по-своему.