─ Отдохни, ─ пожелала я теневому, который лишь издал предсмертный рык, и затих, затем его призрачный ошейник с кандалами погасли, а сам пёс растворился чёрной дымкой. Что ж, теперь я, по крайней мере, знала, что можно их убить, только пока не понимала – кинжал тому причиной или моя кровь в нём…

Второго пёсика, к моему огромному огорчению, не остановило это препятствие из корней, и я поняла, что смогу от него избавиться, лишь подпустив к себе как можно ближе. В его светящихся глазах читалась горечь за своего собрата и жажда мести такой дерзкой мне, когда он, с треском перемахнув через живую изгородь, ринулся выполнять свою миссию. Я не убегала. Я смотрела прямо в эти алые огни глаз и ждала, когда тварь окажется совсем рядом. Чешуйчатый монстр предупреждающе зарычал, подойдя ко мне плавной поступью и, как дьявольский конь, бьющий копытом, начал рыть лапой землю, готовясь к смертоносному прыжку.

─ Давай же, ─ поторопила я, демонстрируя окровавленную ладонь. ─ Ты же хочешь меня поймать!

Чудовищу не надо было повторять дважды. Он наконец-то бросился на меня, сбивая с ног и повалив на холодную землю. Зловонное дыхание его пасти проникло в мой нос, а тяжёлая туша вжала мою спину в остатки снега, который попал за ворот куртки. Когтистые передние лапы придавили мои руки над головой, как если бы я противостояла сильному человеку или вампиру, и пёс склонил морду ближе. Я знала, что он бы меня не съел, ведь не зря же их послали за мной, но и не рассчитывала на снисхождение, понимая: либо я, либо меня. На радость гончей, я расслабила тело, чтобы воззвать к силе, а заодно ввести зверюгу в заблуждение, и пусть способности охотницы не хотели ко мне возвращаться, хотя бы бдительность теневой я на время усыпила. Собака чуть ослабила давление лап, и я была готова за это почесать её за ухом – тяжеловато, знаете ли противостоять такому танку.

Пёс, видя, что его добыча сдалась, готов был завыть – видимо, призывая хозяина или остальную свору, но прежде чем он смог издать хоть звук, я всё-таки отыскала искорку силы внутри и, обратившись к ней, высвободила руку, направляя кинжал точно в глотку твари. Вой застрял где-то в её горле, когда я уже с лёгкостью вспорола чешуйчатую шею, а в затухающем взгляде твари читалась неподдельная обида, когда мёртвая туша повалилась на меня всей массой, исчезая.

Я вскочила на ноги, ещё не до конца веря, что справилась, но и думать не смела, что всё закончится с убийством гончей. Где-то в глубине леса послышался очередной вой псов, которых по моим прикидкам было гораздо больше, и дальше за меня уже соображали нижние конечности.