— Я ничего такого уж не видела, — пожала плечами Става. — Ну, так, чтоб глазами. Но в моём лесу… в общем, Липка была недовольна.

— Липка?..

— Так зовут мою ласку.

— И «ваш лес», это, нужно думать?..

Става вздохнула.

— Мой лес. Я представляю так своё место, как смешанный лес, первая половина дня, начало лета, когда отцветают ландыши. У Липки есть там любимые места, опушка с большим дубом, молодые ивы над рекой. Ну, всякое такое. И это было, ну… как будто туда пришла Бездна. И леса не стало.

Ламба на мгновение замер, потом мотнул головой и снова углубился в расчёты. А вот сова заинтересовалась: склонила голову, переплела толстые узловатые пальцы. Как все совы, она была немножко странная: замотанная в вязаную шаль, низенькая, полная, она казалась одновременно доброй бабушкой и хтоническим чудовищем.

— Как это ощущалось?

— Это было очень больно, — поморщилась Става. — Полное говно. Мастер Аперет сказал, я чуть не сдохла, да? Ну вот.

— А что ваш зверь? — шуршаще спросила сова.

— Её тянуло вниз и выворачивало. В общем… не понравилось.

Силини-Ёми нахмурилась и быстрым взглядом выстрелила в Браса, заставив того замолчать. А сова вдруг улыбнулась:

— Спасибо, Става. Отдыхай.

Не знаю, кто додумался включить меня в рабочую группу, — это явно был не мастер Ламба, который продолжал чудесным образом сочетать в своих оценках моей работы слова «потрясающе» и «нерабочий». Брас, вероятно, видел в розовых мечтах, как приезжает Комиссия по запретной магии, и всех этих полоумных людей увозят в какой-нибудь закат. Летлима самоустранилась, Матильда по слухам занималась сравнительной нумизматикой, а Арден однозначно предпочёл бы, чтобы я не занималась ничем «опасным».

Тем не менее, когда Силини-Ёми позвала меня поговорить со Ставой, я согласилась с радостью. И теперь тоже не позволила «забыть» меня в коридоре перед мастерской.

— Полагаю, мы имеем дело с некоторым взаимодействием с лиминалом, — сказала сова, опускаясь на диван и плотнее закутываясь в свою шаль. — А лиминал — это, как известно…