Но, с другой стороны, речь шла не просто о паре, — речь шла о волке, Восемнадцатом Волчьем Советнике, элите и одном из будущих лидеров Кланов, да ещё и сыне Тридцатого Волчьего Советника, единственном наследнике длинной волчьей династии. Сложно сказать, какими путями может пойти закон в такой ситуации.
— Этот Конрад ублюдок, — гневно сказала Ливи, — и все эти ваши волки ничуть не лучше, если станут давить на Трис!
Не знаю, как с холодным мышлением, но с лояльностью у Ливи всё всегда было хорошо: даже если бы Трис ночью приехала в Бризде и хладнокровно перерезала Конраду горло, Ливи сказала бы: «значит, было за что», — и упрямо отстаивала бы подругу.
Так и здесь: когда Марека удалось оторвать от груди и устроить на диване, Ливи сразу же полезла наверх, звонить Пенелопе и просить помочь с хорошим, неболтливым адвокатом из колдовских кругов.
Ещё примерно через час пришла машина из Службы. Своей резиденции в Огице у Тридцатого не было, и Летлима распорядилась принять его у себя; ребята обходили Трис кругом, как чумную, а я всю дорогу держала её за руку.
Трис сидела белая-белая, как полотно, совершенно расслабленная и безразличная ко всему. Она не спросила ни куда мы едем, ни что теперь будет: только сидела, тихая и поникшая, и позволяла мне нервно гладить её пальцы.
Ливи выдала нам в дорогу исписанный лист с контактами адвокатов и списками каких-то статей, на которые можно ссылаться при допросе, и стрясла с меня клятвенное обещание звонить. А Бенера ни с того ни с сего вручила Трис картину: крошечный круглый холст, размером от силы с карманное зеркальце, на котором был среди темноты и еловых силуэтов выписан глаз.
В зрачке глаза горели северные созвездия и плескалось чёрное колдовское море.
Тридцатый приехал поздним вечером, когда мы с Трис сидели в рекреации на жилом этаже и бездумно смотрели телевизор. Там крошечными блоками между рекламой шёл какой-то сериал с закадровым смехом, но ни одна из нас не могла разобрать сюжет и понять, почему это смешно.
Отца Конрада я до этого видела только на фотографиях, — это был высокий, усатый и стремительно лысеющий мужчина, харизматичный и приветливый на вид. Под его именем в Огиц приехала осунувшаяся тень с восковой маской вместо лица. Он тяжело сел в кресло в рекреации и долго молчал, пока в телевизоре кто-то преувеличенно бодро и наигранно шутил.
— Почему ты не позвонила мне? — спросил Тридцатый надломленно, и я вдруг остро почувствовала себя лишней.
Трис пожала плечами.
Он медленно кивнул, спрятал лицо в ладонях и заплакал.