— Ему сейчас нелегко, — сдержанно ответила Мэл, присев, как обычно, на самый край сиденья.

— Я не заметил у него травм, — нахмурился лорд Грерогер, не хуже дочери умеющий определять состояние здоровья обладающих даром по ауре.

«Не все травмы заметны со стороны», — чуть было не ляпнула Амелия, но быстро прикусила язык. Ее отец не дурак, и кто знает, что он сумеет прочесть между строк, если она скажет подобное?

Покачала головой.

— Рядом с ним умерли сотни, тысячи людей.

Лорд Грерогер поджал губы и помолчал.

— Как скоро вы уедете?

И по его тону Мэл сразу поняла: он не хочет, чтобы уезжала она, но не может дождаться, когда уберется восвояси зять.

— Надеюсь, нескоро, — ответила искренне.

Как долго она будет бояться собственной тени? Вернуться в Цинн и опять превратиться, по сути, в безмолвную рабыню? Снова?

— Дочка, у тебя такое лицо, — что-то прочтя в ней, лорд Грерогер потянулся к ее щеке.

Амелия, как всегда, вздрогнула. Отец нахмурился.

— Папа, — попросила она в порыве откровенности, — поговори с Эйданом. Возможно, он согласится, чтобы я осталась тут еще на некоторое время. — Лорд Грерогер нахмурился пуще прежнего, и Мэл поспешила придумать своей просьбе оправдание, не связанное с ее семейной жизнью: — Не все раненые встанут на ноги быстро. Я буду полезна в лазарете.

— Поговорю, — серьезно пообещал отец.

Настоящее время

Монтегрейн-Парк

Рэймер к ужину не вернулся.

Это вызвало у Амелии двоякие чувства: облегчение, что им не придется увидеться в ближайшие несколько часов, и беспокойство — все ли с ним в порядке, не придумал ли Гидеон очередную подлость?