А потому не могло идти речи о том, чтобы налить Эйдану в питье полстакана собственной крови — именно столько выпил тот раненый в лазарете, перед тем как скончаться. Не-е-ет, она убьет его медленно, так, чтобы он прочувствовал на себе, что такое стать беспомощным.

«Мразь! Ненавижу!»

Амелия подошла к кровати вплотную. Вынула из волос шпильку и проткнула себе палец. После чего поднесла руку к лицу Эйдана и задержала над его приоткрытыми во сне губами. Две капли — достаточно.

По капле-две каждую ночь. Никто не найдет следов магии или отравления — слишком маленькая доза. Но кровь подействует, однозначно подействует. Потому что ненависть убивает, бабушка была права.

А Амелия ненавидела.

Так люто, что была готова убивать Эйдана Бриверивза медленно, по капле, месяц за месяцем…

Настоящее время

— Так вы? — мужчина склонил голову набок, вглядываясь в ее лицо. — Вы убили Эйдана Бриверивза?

Мэл не отводила взгляд, смотрела прямо.

Неужели тот и правда ждал от нее чистосердечного признания?

— Нет, — ее губы тронула ледяная улыбка. — Конечно же нет.

Гидеон многозначительно хмыкнул и повернулся к двери.

— Я зайду позже, — бросил вместо прощания и, впечатывая каблуки сапог в пол, стремительно покинул комнату.

* * *

Чуть позже приехал Зиден.

— Леди Монтегрейн. — В отличие от предыдущего наглого гостя, он вежливо поздоровался, кивнув.

— Амелия, — попросила она. — Мы же договаривались.

Тот снова кивнул, правда, Мэл не была уверена, слышал ли ее вовсе. Подошел к кровати, коснулся ладонью лба Монтегрейна. Прищурился, во что-то вглядываясь магическим зрением.

— Что ты видишь? — Она встала.