– А ты уверен, что лифт в той стороне, куда мы идём?

Женя вспомнил треск помех, доносящихся из рации, пристёгнутой на форме (Лжеца) одного из Святцев. Вспомнил, как он уже шёл по этому коридору, совсем недавно, в другую сторону, как раз-таки выйдя из лифта. Вот только в этих воспоминаниях шёл он не в своём теле. Окружение будто бы было больше, да и дышал он по-другому…

Похоже, я реально схожу с ума.

– Да, лифт в той стороне. – Женя сильнее сжал ладонь Кати. – Ты жди нас там, где я сказал. На кухне точно есть ножи, возьми один из них себе. Надеюсь, не пригодится, но… короче, лучше возьми, не помешает.

Они продолжали идти вдоль коридора – одной тройкой, превратившейся в единое целое. Каждый был испачкан кровью и больше напоминал выжившего на поле боя солдата, которому чудом не снесло голову и не оторвало ноги. Рука Влады лежала на плечах Жени, другая сжималась в кулачок и разжималась, вгоняя в ладонь ногти. Сам Женя старался идти в одну ногу с Владой, но как можно быстрее, потому что он уже успел увидеть, что делают Святцы с теми, кто пытается сбежать – просто-напросто расстреливают на месте, даже не предупреждая. Катя же спокойно шагала, держа Женю за руку. Она была предельно спокойна, и это самое спокойствие слегка напрягало. В такой ситуации, когда всё вокруг рушится, а люди убивают друг друга, оставаться спокойным невозможно. Судя по виду Кати, она ещё и дралась – не на жизнь, а насмерть. То, что, будучи с ног до головы в собственной и чужой крови, Катя оставалась спокойной, не могло не пугать.

Где-то в подсознании Жени билась мысль, что она, его любимая Катя, так и не очнулась, вернее, не полностью. И никогда не очнётся.

Что-то с ней случилось. Что-то такое, после чего она уже не будет прежней.

– Ты как? – Он обратился к Владе, но продолжал вслушиваться в дыхание Кати: вдох, выдох, вдох, выдох. – Не чувствуешь, что теряешь сознание?

– Единственное, что я сейчас потеряю, так это терпение. Алёна, может, сейчас умирает, может, она…

Предложение так и осталось недосказанным. Влада резко замолчала, когда увидела, как отразился свет от носка тяжёлого армейского ботинка. Из-за угла вышел Святец, прислонивший приклад АК-74 к плечу и сразу же снявший его с предохранителя – в тот момент, когда глаза Святца встретились в глазами Жени. Вся тройка остановилась. Из-за угла показался ещё один чёрный силуэт, намного выше первого и шире в плечах. У последнего не было автомата, лишь пистолет, но и он был направлен прямо на Женю, стоящего в центре их небольшой горе-команды. В длинном коридоре, тянущимся в бесконечную даль, пол которого устилали лужи чужой крови, два Святца выглядели безликими посланниками ада, и единственным, что у них осталось от человека, были глаза. В них Женя и смотрел, не в силах поверить, что он так крупно облажался.