– У тебя неплохой арсенал, – сказал Калеб. – Где он?

Алесса потянула за простыни на краю кровати.

– Пока Совет проводит собрание, его перемещают в пустой склеп.

Калеб вздрогнул.

– Как готично. Нальешь мне попить?

Алесса потянулась к кувшину с водой у его кровати, но прежде, чем передать стакан, заколебалась.

– О, перестань. Я тебя не боюсь, – сказал Калеб. – Что теперь будет?

– Не знаю. Я еще не решила, кто займет твое место.

– Зачем выбирать? – спросил Калеб. – Приведи всех.

– Какое было бы зрелище, да? Целая кучка Фонте на Пике. Нам не хватило бы места.

– Ну, одно групповое объятие, и ты победила бы скарабео приумноженной версией того снежного торнадо, которым чуть не прикончила меня. Если не учитывать, как неприятно это сказалось на мне, эффект был потрясающий.

«Неприятно сказалось». Что-то шевельнулось в глубинах ее сознания, и разрозненные мысли пытались собраться воедино, но не успела она составить общую картину, как их прервали Томо и Рената.

– Единогласно, – сообщил Томо с серьезным лицом. – Мы убедили их подождать до окончания Диворандо, но они намерены провести судебное разбирательство.

Алесса вскочила на ноги.

– Вы сказали…

– Я сказал, что мы попробуем. И мы это сделаем. Это еще не конец.

Еще неделю назад Алесса презирала бы себя, если бы показала свои слезы Калебу, Томо или Ренате, но никто, вероятно, не испытывал отвращения или разочарования – даже Калеб, как бы он ни выносил рыдания.

Калеб попытался сесть.

– Он столько всего сделал для нас, а они собираются на время Диворандо оставить его разлагаться в склепе без возможности сбежать, если все пойдет наперекосяк? И что потом? Публичное забрасывание камнями?