«Она не с ним! — Не с ним!» — на разный лад зазвучали голоса Аудроне разных возрастов.

Одной из них было двадцать два, другой двадцать пять. Не хватало голоса тридцатилетней Аудроне, которая стояла у приоткрытой двери и внимательно слушала, не решаясь заглянуть в кабинет.

«Или все-таки с ним», — прошептала она себе под нос и шире распахнула дверь, чтобы поставить точку в многолетней истории отношений с приемной матерью.

Взгляд сфокусировался и застыл. Мать продолжала стонать, цепляясь за плечи Киарана. Он сидел в кресле, в то время, как Сюзанна, оседлавшая его ноги, прыгала на нем в своем задранном вечернем платье. Так спешили, что даже толком не разделись…

Сюзанна повернула голову к Аудроне и, продолжая озвучивать свое удовольствие охами, улыбнулась. «Я же говорила, милая, что они все одинаковы», — прочла Аудроне в этой улыбке.

Она отступила на шаг и даже не стала закрывать дверь за собой. Слезы застилали глаза, а сердце продолжало трепыхаться, хотя ему-то точно давно пора было остановиться.

«Будь сильной» — зазвучал голос Лала Ли в голове.

Аудроне остановилась и стерла со щек непрерывно текущие слезы. Вернуться к гостям сейчас она не могла. Стоило заглянуть к себе и привести макияж в порядок.

Аудроне поплелась в спальню. Доковыляла, вошла внутрь и припала спиной к двери, медленно оседая на пол.

Только сейчас поняла, что на истерику у нее нет сил. Стенания заперлись внутри, не имея возможности выплеснуться наружу и отравляя ее тело вместе с препаратами, которыми ее лечили. Великая профессор Аудроне Мэль, посчитавшая, что сможет обмануть весь мир, позволила обмануть саму себя. Снова.

Вспомнились правила трех «не», придуманные приемным папашей.

«Не жалеть. Не сожалеть. Не тлеть, а жечь».

Пора бы уже и самой сгореть, в конце концов, но все никак не получалось. Аудроне продолжала медленно истлевать, сожалея о принятых когда-то решениях и жалея, что вообще появилась на свет. Единственное, что сейчас она перестала испытывать ненависть к этому жестокому миру. Странно даже, ведь еще совсем недавно именно это чувство заставляло ее бороться с ним и пытаться уничтожить существующие порядки для создания новых, тех, при которых мир можно будет любить. Все потому, что ненависть Аудроне обрела конкретное лицо и теперь впивалась серым взглядом в ее зеленые луитанские глаза.

— Будь ты проклята, Сюзанна Мэль, — прохрипел голос, похожий на ее собственный.

Аудроне медленно встала и поправила складки на дорогом платье. Прошла в ванную, достала коробку с косметикой из ящика под раковиной и начала приводить макияж в порядок.