Светлый фон

Танатоса, кажется, комплимент не особенно порадовал.

— Меня никогда не вдохновляли сравнения с олимпийским божеством, — заметил он. — Плохие ассоциации.

Что же, вполне возможно, ей не помешало бы отрастить ещё немного мозгового вещества, прежде чем открывать рот. Почему она становится такой идиоткой — и всегда именно с ним?

— Прости. Я не имела в виду ничего плохого. Ты просто отлично выглядишь.

— Знаю. Это ты прости. Наши пиарщики работают над тем, чтобы добавить нам величественности и прочего. Мы должны выглядеть, как подлинные боги… В этом идея.

— Но ты это ненавидишь, — закончила она понимающе. — Поэтому ты всегда выбирал в вирте “стандартный человеческий фенотип номер тридцать один” и практически никак его не дорабатывал.

Он медленно кивнул, будто преодолевая сопротивление воды.

— Да. Мне тогда казалось, что человеком быть намного проще. И я хотел… очень хотел быть одним из вас. Потому что вы свободны.

очень

Ли горько улыбнулась и покачала головой.

— Мы не свободны, Танатос. Никто из нас.

Он шагнул к ней и скользнул пальцами по лицу, погладил по голове, бережно перебирая волосы.

— Теперь я это знаю, — ответил он мягко. — Но однажды кое-кто сказал мне, что свобода в головах. И я верю в это до сих пор. Истово. Можешь считать это сродни моей личной религии, своего рода спасательной капсулой. Я никогда не откажусь от веры в эти слова.

Ли прикрыла глаза и прижалась к нему, наслаждаясь ощущением тепла.

— Тот “кое-кто”, кто сказал тебе это, был непростительно наивен и излишне молод.

— Возможно, — он осторожно погладил её шею. — Мы оба были молоды тогда.

— И в чём-то глупы, — она повернулась, касаясь губами его ладони. — Но в чём-то я была умнее, возможно... Или просто менее усталой.

Он наклонился и поцеловал её в висок. Ли почувствовала, как от этой нежности на глазах вскипают слёзы.

— Нет ничего зазорного в усталости, любовь моя, — шепнул он. — Особенно после всего, через что тебе пришлось пройти. Но ты жива, а остальное… Теперь моя очередь верить в эти слова за нас двоих, Ли. И я надеюсь, что однажды ты поверишь тоже. Снова.

Она обняла его и сжала руки так, что заныли пальцы.