— Ну, уже что-то. Тогда в чём дело?

— Ни в чём. Просто…

Серьёзно?

— Танатос, давай честно: ты никогда не умел мне лгать. Давай обойдёмся без драматических пауз, хорошо?

Он вздохнул.

— Я нашёл тебя мёртвой, — сказал он едва слышно. — Ты была мертва три минуты или около того.

— Ну, три — не десять, — заметила Ли рассудительно, — не считается критичным.

— Верно, не считается. Я исцелил тебя. Я… сделал бы всё, чтобы исцелить тебя, Ли.

— Не сомневаюсь.

Ей нравилось это всё меньше, но она просто хотела добраться до сути и понять, наконец, что не так.

— Я смог тебя вернуть, использовав свои способности на полную. Я вызвал наших лучших медиков. Но повреждения твоего мозга… всё слишком серьёзно, Ли. Даже серьёзней, чем мне казалось с самого начала.

— Ладно, — ответила она осторожно. — Но если я не умираю, тогда что мне грозит? Слабоумие? Деменция?

— Нет. Этого удалось избежать. Но… у всего есть цена.

— Мне это известно получше прочих. Я каждое слово из тебя должна…

— Ты больше не сможешь пользоваться виртом, Ли. Никогда. Мне жаль.

Она медленно вдохнула и выдохнула, заворачиваясь в спокойствие, как в кокон.

Итак, вот и оно, верно? У всего в этом мире есть цена, и судьба — ироничная стерва. Что бы ни творилось в этом мире, эти два тезиса работают всегда.

Значит, больше никакой работы, никаких личных вирт-планет… никаких полётов. Она не сможет водить вообще никакой транспорт, нормально общаться, обрабатывать информацию. Она — калека, и в одном из самых пугающих лично для неё смыслов.

Она беспомощна.