Сколько можно быть железной?

Сколько нужно.

Я конквистадор в панцире железном...

Стихи Гумилева вспоминались словно сквозь сон. Можно верить, можно создавать, можно идти к своей мечте, но как же больно! Под железным панцирем надо носить железное сердце, а у нее так не получается.

Она живая!

Живая, настоящая, ей больно, ей страшно, тоскливо, она вообще может сейчас забиться в истерике...

Не может.

Потому что никогда в жизни она не была одна.

Сначала^ нее были родители и Лешка — как их подвести?

Потом у нее оказалась Миранда, потом ее люди, потом Джерисон, дети... и все цеплялось одно за другое, и каждый раз был кто-то слабее, кого надо было поддержать. Так Лиля и поступала.

И сейчас.

Ее ребенок.

За ней стоит ее малыш, и она не может себе позволить расклеиться. Не может позволить упасть навзничь, рыдать, биться головой об дерево, кусать землю... что там .-еще проделывают героини фильмов?

Да это еще пустяки, а вот как у них после истерики даже тушь не размазывается? Вот где героизм-то!

Лиля хмыкнула.

Телевизора ей больше никогда не увидеть, увы. А она бы сейчас даже на рекламу прокладок согласилась.

Миг слабости прошел. Лилиан Иртон взяла себя в руки и посмотрела на могилку.

Перекрестила холмик.

— Покойся с миром, Алекс. Кесшезса! ш расе. И — прощай.

И принялась спускаться к морю.