Лиля бы и похуже сказала...

Руки сами потянулись в прорези на юбке, подвинули поближе пращу с зарядами, ножи...

— Лари, ты человека ударить сможешь?

-Д-да...

— А ножом?

-Ой!

Лиля махнула рукой и впихнула девчонке один нож. Все не курицей помирать будет, случись что...

Альдонай, помоги, а?

Неохота умирать, и ребенка терять неохота...

Лиля поняла, что ей не понравилось. Взгляд хозяйки дома, вышедшей на крыльцо с хлебом.

Холодный, жесткий, оценивающий... ну?! Что мы получим с этого жирного гуся? Или не жирного?

Перо? Мясо?

Лиля подумала, потом поняла, что далеко им все равно не уйти, солнце скоро начнет клониться к закату, и приняла решение обустраиваться на ночлег. Только по уму.

Место она выбрала в небольшой рощице орешника. Они с Лари набрали хвороста, устроили небольшой костерок, перекусили...

Только вот Лиля все время прислушивалась, а вслед за ней и Лари заоглядывалась, заразилась ее тревогой...

Не зря.

Они пришли после заката. Вынырнули из темноты, двое мужчин, сильных и крепких, один — хозяин дома, продавший им ковригу хлеба, второй — его сынок.

Увидели женщин — и оскалились. Зло, хищно...

— Так, ты, девка, скидывай все и ложись, — распорядился старший, глядя на Лари. — Порадуешь нас, авось и жива останешься. А ты, бабка, раздевайся. Посмотрим, что у тебя в лохмотьях. Вы, паломники, говорят, не бедствуете, еще и прихватываете, что плохо лежит...Лари дернулась, но Лиля рыкнула так, что позавидовал бы даже цепной кобель.

— Сидеть! — и уже мужчинам. — Подойди, козел! Если смелости хватит — на баб нападать. Падальщики. Крысы!