Гарантированная жертва насилия. А бабку, может, и помилуют. Если повезет.

❖ ❖ ❖

Кожемяки.

Прачки.

«Чистый» квартал.

Опять трущобы.

Улицы чередовались, мелькали перед глазами. Пару раз на женщин едва не вылили ведро с помоями, раз пять обругали, один раз воришка попробовал свистнуть кошелек, получил от Лили по рукам и засвистел вслед что-то неприличное. Ага, нашел дуру, в портовом городе на виду кошелек с деньгами держать! И медяка там не было!

Вышивальщицы...

Швеи-белошвейки.

Могильщики...Поплохело Лиле на рынке, там, где торговали рыбой. Как нюхнула какую-то гниль, так и повело. И шлепнуться бы ей в кучу мусора всей попой, Лари б ее ни за что не удержала, но с другой стороны Лилю перехватила уверенная рука.

— Дуры вы, что ли? Куда прешься, если плохо?

Лиля помотала головой.

— Выбора нет.

— Головы у тебя нет. Потому и выбора нет!

Отчитывала Лилю типичная рыбачка. Коренастая, плотная, лет сорока на вид, этакая бой-баба, которая и коня на скаку остановит, и слона — не особо напрягаясь. Еще и кита за хвост потащит...

Платье натягивалось на крутых боках, гуляло на бедрах, вздымалось на пышной груди, под чепчиком, накрахмаленным до снежной белизны, сверкали ясные карие глаза, хмурились черные брови...

— Голова пока есть.

— Да неужто?

Лиля пожала плечами.

— Мы в город только сегодня пришли. А там, где хотели остановиться. Там клопы во-от такого размера!