Лиля решительно качнула головой.
— Не принимает. И вообще — вы по какому праву позволяете себе так компрометировать вдову?
— Так я и это... с предложением.
— Люди добрые! Полюбуйтесь на него! С предложением он! — ахнула Лиля. — Да сестрица Марион мужа оплакать не успела, а уже слетелись стервятники на поживу?! Все, все мужу отпишу! Он вас, негодяев, на чистую воду выведет, дайте только приехать!
Пажо сделал шаг назад.
— Сестрица?
— Вот я еще вам про наши семейные дела не докладывала!
Голос у Лилиан был вполне себе командный, громкий, звонкий, и сейчас вся улица наслаждалась неожиданнымспектаклем. Потому, собственно, Лиля и верещала так, что у самой уши закладывало.
На виду у всех ее бить не будут.
Наверное.
Как известно, есть одна категория людей, перед которыми отступают практически все. Это дура-баба.
Принцип: «Что с нее возьмешь?» или «Чего с ней связываться?», или попросту: «Баба-дура». Но кто тут дурак — неизвестно, баба-то своего добивается, а вы остаетесь мало того, что без штанов, так еще и облаянным с ног до головы.
Здесь и сейчас другого выхода у Лилиан не было. И женщина всей грудью (а сейчас там было чем) пошла на Пажо.
— Явился, понимаешь! С предложением чего? Колбасы по сниженным ценам?! Не нужна нам та тухлятина, здесь трактир, а не уборная! И ветчина не нужна! Как от вас несет, так та ветчина небось еще вашего прадеда помнит! Предложение! Альдонай милостивый, да в таком виде только места на кладбище и предлагать! Борода нечесана, по голове вши размером с кулак ползают, одежда в пятнах... Марион, — это уже за спину, — ты как хочешь, сестрица, а мужу я напишу! Немедля! Как обоз придет, так сразу же он сюда и поедет! Пусть порядок наводит!
— А ну молчать, баба языкатая! — рявкнул колбасник.
Ага, напугал козу капустой.
Лиля только подбоченилась понахальнее.
— Ты мне рот не затыкай! Я твою породу насквозь вижу, понимаю, чего тебе надобно! Небось, шестерых жен уморил, так мою сестру в гроб загнать хочешь? Не пойдет она за тебя, и за сына твоего не пойдет! И за брата! Иди отсюда подобру-поздорову, не то хуже будет!
— Ах ты шильда!