Знаете ли вы, как тяжело — держать на себе небесный свод?..

Не знаете? Вот и хорошо.

Боль едва не размазала меня по земле, как масло по бутерброду. Её было слишком много, и она была нечеловеческой. А потом вдруг начала стихать.

Почему, я осознала не сразу. Пока не почувствовала щемящую нежность в сердце и сладость на губах.

Вейн целовал меня, и этим поцелуем забирал себе всю боль — как тогда, однажды ночью, когда я вспомнила свой старый рассказ, из-за которого умер брат.

Постепенно я переставала чувствовать Эрамир. Остался только поцелуй — ласковый, утешающий, нежный.

А когда он закончился, я улыбнулась, заглядывая в ласковые глаза Вейна.

— Другого способа забрать боль не существует?

— Существует, — он лукаво наклонил голову. — Просто мне хотелось это сделать.

Я рассмеялась.

.

Тогда мне казалось, что я понимаю всё, но истинное понимание того, зачем всё-таки Вейн показал мне истинную разницу между демиургом и Богом, пришло позже.

А в тот момент мы чуть не подпрыгнули, услышав вдруг тихий голос Ленни неподалёку:

— Мне лучше уйти?

Она смущённо улыбалась, стоя от нас шагах в пяти-шести.

Мы ответили одновременно:

— Нет, конечно!

Хранитель помог мне подняться с земли, а потом подошёл к Ленни и крепко обнял девочку.

— Как ты? — я так и не поняла, сказал ли он это вслух.

— Терпимо, — прошептала Ленни, отстраняясь, и улыбнулась, глядя на меня. — Ты, наверное, ещё не всё успел рассказать Линн?