— Он жив? – хмурится Анвиль.

— Не знаю, не уверена. Возможно, живо его сознание. Или часть сознания. И на время оно смогло пробиться ко мне. Или это просто очередная ложь Пожирателя. Но, честно говоря, на ложь это не было похоже. Ему правда было очень больно…

— Или это был хороший спектакль? – заканчивает за меня муж.

Пожимаю плечами. У меня нет ответа. Очень надеялась, что хотя бы что-то прояснит Анвиль, но нет.

— А как почувствовать в себе дракона? – не сдаюсь я.

Муж снова обнимает меня.

— Прости, но ты бы точно знала, если бы он был внутри тебя. Это невозможно пропустить. Это как клокочущее пламя в груди, которое вот-вот разорвет тебя на части. Это мощь, пределов которой не понять и прочувствовать, пока не дотронешься до нее. И она всегда с тобой, всегда пульсирует в сознании, взывает к тебе.

Да уж, ничего подобного у меня точно нет.

Непроизвольно вздыхаю. Ну а кто бы отказался от возможности по собственному желанию стать здоровенным драконом? Я бы точно была первой в очереди. Но даже в магическом мире есть свои законы, которые, чтоб им пусто было, работают не в мою пользу.

— Ваша Величество, - в голосе Анвиля появляются нотки явно не делового характера. – Прошу прощения, но от вас до сих пор пахнет конским потом. Готов предложить вам свои услуги по отмыванию его с вашей кожи. Только имейте в виду, после заката я должен покинуть замок.

«Вот же вредная драконяка!»

Как я скучала по этому его прозвищу.

Глава шестьдесят шестая: Анвиль

Глава шестьдесят шестая: Анвиль

Глава шестьдесят шестая: Анвиль

Мы с Амелией договорились, что ни о чем не расскажем Изабелле. Возможно, с точки зрения воспитания это и неправильно, но после того, как в собственных лапах нес ее бесчувственное тело, пусть и отчасти, но переложить те же эмоции еще и на плечи Би посчитал совершенно недопустимым.

К счастью, я вовремя успел прикрыть золотого дракона потоком пламени, отчего ледяные иглы вокруг попросту растаяли. Но сознание от ледяного взрыва Амелия все же потеряла. Очнулась лишь когда подлетал к Драконьему гнезду.

Надо было видеть ее лицо, когда я вновь принял человеческий облик на той самой облюбованной башне. Дочка билась вокруг и заливалась слезами, а потом бегом бросилась прочь и вернулась, с трудом таща полное ведро колодезной воды, склянку с вонючей мазью и кучу тряпок. Именно она промыла мои раны и сделала первую перевязку. И я бы и рад был проделать все самостоятельно, либо обратиться за помощью к замковым лекарям, да только еще долго не мог не то что встать, а даже самостоятельно пошевелиться.