Когда же его руки жадно заскользили по моему телу, фактически задирая рубашку, я все-таки… испугалась.

Между мной и абсолютной наготой всего лишь тонкая ткань, и от нее сейчас могло ничего не остаться. Готова ли я к этому? Время ли? Место ли???

Джонас словно почувствовал мое смятение и отпустил мои губы.

Его синие глаза горели необычайно: я еще никогда не видела их такими. Баиль-Джонас передо мной пылал самой настоящей страстью. Страстью по отношению ко мне…

— Я… зол на тебя, Родерик, — прошептал он, но в противовес смыслу своих слов слегка улыбнулся. — Зол, что ты так долго скрывал от меня такой важнейший факт о себе! Ты заставил меня известись от ужаса по поводу своих любовных предпочтений. Мне пришлось смириться с тем, что я желаю мужчину. Ай-яй-яй, Родерик! Ты такой же несерьёзный, как и в прошлой жизни!

Он так знакомо журил меня, что мою душу захватило острое ностальгическое чувство. Он всегда поступал так, когда мы были друзьями. Но сейчас, когда он шептал свои притворные упрёки, то вел себя уже не как друг: водил пальцем по моей скуле, касался губ, подбородка, заглядывая в глаза совершенно иным взглядом.

Мы действительно стали с Баилем намного, НАМНОГО ближе, чем в прошлом! Магия сполна исполнила мою клятву…

Я млела от этих прикосновений, с упоением глядя в любимые эльфийские черты. Безумно хотелось продолжения поцелуев, но я знала, что прежде мы должны поговорить.

— Я все объясню… — прошептала я, с трудом заставив себя шевелить губами — настолько меня одолевало томление и нега. — Я не намеренно… Так вышло…

— Но я не оставлю тебя без наказания, Родерик! — продолжал шептать Джонас-Баиль мягким и нежным голосом, совершенно игнорируя мои потуги оправдаться. — Я присвою тебя себе, даже не спрашивая, хочешь ты этого или нет! Как тебе, а? Или ты предпочёл бы какого-нибудь рыжего вместо меня?

Я замерла, смутившись от его слов. Нега с разума мгновенно слетела.

— О чем ты, Баиль? — шепнула я. — Ты о Мике говоришь? Он просто друг! Правда!!!

— Какой у тебя нежный друг! — пробормотал Джонас, и в голосе его прорезались стальные нотки. — Такой… любвеобильный! Такие пылкие объятья…

Я начала краснеть, словно была в чем-то виновата, но при этом почувствовала легкое раздражение из-за того, что Джонас никак не хотел меня выслушать.

— Давай выберемся отсюда… оденемся… — я запнулась на последнем слове, смутившись, — и нормально поговорим…

— А я на счет второго пункта… возражаю! — вдруг заявил Джонас, плотоядно улыбаясь. — Мы ведь друзья! В купальнях бывали вместе бесчисленное количество раз! К чему теперь эти… смущения?