— Кто предал тебя? — прошептала я.

— Qualcuno di cui ero pazzo di cui fidarmi (п.п. Тот, кому я безумно доверял)… Я не повторю той же ошибки.

— Какой ошибки? — спросила я, нахмурившись, в который раз мне не понравилось, как он использовал свой родной язык. Обычно мне казалось, что он говорит со мной на своем языке из страсти, а здесь он использовал его, чтобы скрыть информацию.

— Fidati solo del sangue. Famiglia per sempre.

Я пригвоздила его взглядом, немного сузив глаза, чтобы добиться от него перевода.

— Это значит: доверяю только крови. Семья навеки. Оскуры — моя семья, и я больше никогда не доверюсь никому, кто не является одним из нас, — его тон был мрачным и непоколебимым, и дрожь пробежала у меня по позвоночнику от уверенности в его словах.

Я поняла, что он не собирается больше ничего обсуждать и решила, что мне придется попытаться выяснить, был ли он другом Гарета или нет, прежде чем выяснять, мог ли мой брат каким-то образом предать его.

Я решила оставить эту тему и снять напряжение, придвинувшись немного ближе к нему через сиденья.

— Значит, ты не доверяешь мне, Данте? — спросила я, понизив голос, когда произнесла его имя.

— Ни капельки, carina, — твердо ответил он, окинув меня взглядом.

Я выдохнула, надувшись, как будто была разочарована.

— Ты хочешь, чтобы я тебе доверял? — медленно спросил он.

— Возможно, — ответила я.

— Тогда, возможно, тебе стоит рассказать мне о себе больше реальных вещей, — сказал он.

— Например? — спросила я.

— Какой твой любимый цвет?

Я закатила глаза. — Голубой, как голубое небо в идеальный летний день. А у тебя какой?