— Ой, — Мира засунула большой палец в рот, предотвращая кровотечение, посасывая и причмокивая, и я снова завелся от картинки перед глазами, как она также сладко посасывает нечто другое.

Я всё ещё находился в девушке, поэтому она почувствовала моё возбуждение, округлила глаза и хлопнула по плечу.

— Извращенец! — неубедительно запротестовала малышка, убрала кинжал на тумбочку, и отпихнула меня.

Хмыкнул и перекатился с неё, увлекая к себе под бок.

— Твоя душенька довольна? — спросил я, посылая в её ладошку свет, и излечивая порезы.

— Если мы вдруг обеднеем, можно твои перья продавать как холодное оружие, — сказала она, целуя в губы.

— Не надо, как же я без них летать буду? Между прочим, их довольно сложно отрастить, — возразил я, пряча крылья от кровожадных пальцев моей женщины.

— Нам нужно попасть ко мне в комнату, и желательно одетыми, — вздохнув, произнесла Мира.

Я нехотя подчинился, выпустил её из объятий и поднялся, надевая брюки. Мира накинула на себя мою футболку и потянулась за бельём.

— Э, нет, птичка, это моё, — хмыкнул я, пряча трусики в карман брюк.

— Ты точно извращенец, — закатила глаза Мира, снова покраснев, — как я, по-твоему, пойду в таком виде?

— Очень просто, — подхватил её на руки и, выпустив крылья, закрыл её.

— Только не попадись моим на глаза, особенно маме или Мирону, — попросила умоляюще.

— Меня двадцать лет поймать не могли, думаешь, не скроюсь во дворце дракона? — усмехнулся я.

— Ты мою мать не знаешь, — вздохнула птичка, укладывая голову на мою грудь и целуя ее.

— Не бойся, меня не зря зовут неуловимым, — сказал я, выходя из комнаты, и тут же сталкиваясь с будущей тёщей, — Твою мать.

— Доброе утро, — ослепительно улыбнулась мне Антонина Ивановна, — очнулись уже?

Мира затряслась от сдерживаемого смеха, и ударила меня по груди.

— Что я тебе говорила? — хихикала моя птичка. — Тоже мне, неуловимый Джо из анекдота.

— Мирка, ты там? — Антонина Ивановна попыталась раздвинуть мои крылья в стороны, поэтому отступил назад на пару шагов.