В её спальне пахло, как на поле битвы после окончания бойни, когда вороны уже резвились среди павших. Неопределённый запах смерти висел в воздухе, сгущаясь от удушливого жара, исходящего от огня в очаге. Будучи здоровой, Изабо носила титул самой красивой женщины в королевстве. Теперь, изнемогая от потери крови, она лежала в своей постели, словно усохший призрак, покрытый горой покрывал. Только её глаза, такие же голубые, как у сына, светились жизнью с искорками злобы. Взглядом она проследила за приближающимся Баллардом.

— Изабо, — в течение нескольких месяцев их брака она не скрывала того, что вид его вызывал у неё отвращение. Он никогда бы не подумал, что она захочет провести с ним свои последние минуты.

Она провела кончиком языка по потрескавшейся нижней губе.

— Воды, — прохрипела женщина.

Он налил воду в чашку и помог ей сесть, чтобы она могла выпить.

— Пей медленно, — сказал он. На этот раз она сделала, как он велел, без возражений. Когда она закончила, он осторожно опустил её на кровать.

Её грудь тяжело вздымалась и опускалась.

— Здесь должен быть ты, а не я.

Мягко произнесенные слова были остры как бритва от ненависти, они могли бы пролить кровь, если бы он хоть что-то чувствовал к ней.

— Не могу согласиться с тобой, жена. Мне жаль, что ты так страдаешь, но я рад, что это не я.

Она хрипло рассмеялась, от чего вызвала у Балларда тревогу, а не жалость, и волосы у него на затылке встали дыбом.

— Ну и хорошо, — прошептала Изабо. Её губы растянулись в улыбке, которая никогда не достигала её глаз. — Иначе я не смогла бы подарить тебе свой подарок, — её бледные пальцы скользили по одеялам, рисуя таинственные узоры. — Я оставляю тебя с твоим драгоценным наследником, — заявила она. — Ему я завещаю свои горечь, ярость, ненависть, — голубые глаза горели теперь не только от лихорадки, и Баллард с трудом подавил желание отойти от кровати. — Когда он оставит детство позади, они проявятся. Дикарь, которым ты являешься, вырастит дикаря, которым он станет. Ни одна женщина не полюбит его. Все твои козни, твой обман привели нас к этому, — Изабо вцепилась в одеяло так, что побелели костяшки пальцев, и с трудом поднялась. — Ни одна рождённая женщина никогда не полюбит тебя, — сказала она. — И сын погубит отца.

Её рот искривился, и она сплюнула, точно прицелившись. Баллард вытер со щеки горячую слюну. Будь у него менее прагматичный ум, ему показалось бы, что она обожгла его кожу. Усилие полностью истощило женщину, и она рухнула на подушки, закрыв глаза, дыхание со свистом вырывалось из её рта. Несмотря на ядовитые слова, он оставался у её постели, бодрствовал и изнемогал, пока дыхание Изабо не стало поверхностным, затихло и, наконец, прекратилось. Её смерть была более мирной, чем жизнь. Он оставил её наедине с женщинами и обнаружил, что Эмброуз ждёт его в коридоре.