Он постоянно за меня переживал, хотя и делал вид, что это не так. Опасался самого страшного, явившегося ему в видениях под действием напитка чикотто, а потом развернувшегося перед его глазами в саду у Киттингсов, когда Азалия Уилсон пыталась меня отравить.

После этого Тайлор заявил, что не собирается меня терять и постоянно будет рядом. И исполнял свое обещание – естественно, в допустимых приличиями рамках.

Все эти дни он являлся в «Поющую Иву» в самый ранний час и уезжал от нас только ближе к вечеру, сопровождая меня повсюду.

Впрочем, окружающие давно уже махнули на нас рукой. Знали, что приличий мы не нарушим, – герцог Кавингтон был из тех, кто поступал как подсказывало ему сердце, не забывая при этом думать головой.

Зато по дороге в Ольсен, кажется, он оставил эту голову дома. Постоянно твердил мне, что соревнования опасны и ему все это не нравится. Как он станет меня защищать, если его место на трибунах, а я буду на поле с препятствиями?

– Все будет хорошо, – терпеливо повторяла я. И делала это много-много раз подряд: дорога до Ольсена была довольно длинной. – Ты же видел, как мы тренировались с Громом? Тебе не стоит так за меня волноваться!

Тайлор видел, потому что уже на следующий день после памятного Летнего Бала помог забрать моего коня от Делавейров.

Следующим утром он тоже стоял рядом на крыльце. Сжимал мою руку в своей, потому что моя столичная родня отбывала в Ниму, а заплаканная Илейн, пряча от меня глаза, заявила, что тетю Азалию перевозят в столичный тюремный госпиталь.

Причем дело было не только в ее пошатнувшемся здоровье. Рассудок у тети помутился до такой степени, что она мало что понимала, и помочь ей могли если только маги в Ниме.

Я не слишком верила в ее сумасшествие, но решила промолчать.

Вот и Лоуренс молчал с мрачным видом – ну хотя бы не обвинял меня во всех грехах! – а дядя привычно пребывал в алкогольном неведении, не понимая, что происходит и почему его ведут к карете, ведь он не собирался никуда уезжать!..

Это было несколько дней назад, и наша с Лиззи родня отбыла и увезла в Ниму почти всех своих слуг. Остались только Лесли и новая кухарка, уволившиеся от столичных Уилсонов – слишком уж им пришелся по душе Ровердорм.

Я же вздохнула с огромным облегчением: жизнь снова казалась мне прекрасной. Я наслаждалась покоем и своими чувствами к герцогу Кавингтону, которые были взаимными.

Правда, Тайлор иногда бывал таким занудой – как, например, сейчас.

– Клянусь, что не сломаю себе ни шею, ни руку, ни ногу, – в очередной раз пообещала ему. На это Тайлор побледнел, а я поспешила исправить сказанное: – Вообще ничего не сломаю, даю тебе слово! Вот, Гром за этим проследит.