Затем мы сделали небольшой круг перед трибунами, после чего отправились к следующему препятствию. Гром уже набрал необходимую скорость для прыжка, но тут, откуда ни возьмись, выскочила и кинулась ему под ноги лисица.

Конь сбился с шага, на трибунах ахнули, а Гром врезался грудью в жерди, обвалив препятствие.

Не стал через него прыгать.

«Все хорошо! – сказала ему мысленно, когда он свернул в сторону и поскакал к следующему трамплину. – Ты молодец, ты сберег чужую жизнь, и я тобой горжусь».

Но Гром переживал, и тогда… Идеально пройдя оставшуюся дистанцию, я позволила ему сделать то, что он хотел. Направила к последнему барьеру, прыжок через который не входил в программу состязаний по женской выездке.

Его преодолевали только мужчины – и то далеко не все.

На трибунах заволновались, когда поняли, что я задумала. Но мы уже прыгнули – взлетели в воздух под восторженные крики и аплодисменты толпы, после чего преспокойно опустились на другой стороне от препятствия.

Сделали круг почета перед трибунами, затем остановились перед судьями.

Поклонились.

Вернее, Гром склонил голову, довольный тем, как все прошло. Решил, что своим прыжком он исправил то, что у него не задалось.

– Отличный результат показывает леди Уилсон! – тем временем надрывался невидимый мне комментатор. – Сейчас судьи удаляются на совещание, а я призываю собравшихся еще раз наградить леди Уилсон и ее коня громкими аплодисментами, потому что они заслужили… Погодите, судья на поле только что сообщил, что причиной досадной ошибки у второго препятствия стала лисица, поэтому произойдет пересчет голосов… Ну что же, очень скоро будут объявлены результаты!

К моменту, когда я подъехала к загону, их как раз объявили, поставив меня на первое место в турнирной таблице после выступления семи участниц. За нами с Громом стартовало еще три наездницы, но я почти не сомневалась в том, что быть нам в призах, – слишком уж хорошие дали очки.

Как я не сомневалась и в том, что Тайлору не придется по душе наш последний прыжок.

– Мира, – заявил он, когда я очутилась в его объятиях, – я устал волноваться за тебя денно и нощно, поэтому хочу, чтобы ты была под моим присмотром всегда. Каждую минуту и каждую секунду нашей с тобой жизни. Я хочу, чтобы ты стала моей женой, поэтому…

Выпустив меня из объятий, он встал на одно колено и протянул мне обитую темным бархатом раскрытую коробочку, в которой засверкало на дневном солнце золотое, украшенное россыпью драгоценных камней кольцо.

– Ми-ра! Ми-ра! – закричали, заволновались на трибунах. – Да! Да! Да!