— Значит, — слабо сказала она.
— Явно нет, — прошипел я, широко раздвигая ее ноги.
— Райдер, — сказала она, задыхаясь. — Что ты собираешься делать? — в ее голосе звучала надежда, но я собирался ее убить. По условиям сделки, я не мог получать удовольствие от того, что причинял ей боль. И я также не собирался доставлять это удовольствие ей.
Я потянулся к ремню, который все еще был не застегнут, и освободил его от петель. При звуке звякнувшей пряжки Элис оглянулась через плечо, и ее глаза расширились.
— Повернись. Руки на стену, — приказал я.
Она закусила нижнюю губу, и мне пришлось отвести взгляд, подавляя вспышку возбуждения, которая обожгла мой член.
Я подумал об Элис, целующей Габриэля, и ярость снова вспыхнула во мне, сжигая все остальное.
Я обмотал ремень вокруг своей ладони и провел по ее позвоночнику, отчего по коже побежали мурашки.
— Разве ты не собираешься умолять меня не делать этого? — спросил я, весьма любопытно, почему она до сих пор не высказала ни слова возражения. Я никогда не порол кого-то чисто ради наказания и не видел, как он дрожит, умоляет и рассыпается на моих глазах еще до того, как бы я нанес первый удар. Боль, исходящая от меня, была безжалостной. Я не остановлюсь, пока не прольется кровь.
— Я никого ни о чем не умоляю, — легкомысленно сказала Элис, опустив голову, подняв руки и сложив их над собой на стене. — Кроме того, я плохо себя вела, Райдер. Так что я приму свое наказание, как большая девочка.
Я треснул ремнем по задней части ее бедер, и она ахнула, глядя в потолок, когда красные пятна появились на ее кремовых ногах.
— Ты уверена в этом, детка? — прорычал я. — Потому что я не буду с тобой церемониться.
— Жизнь нелегка, — сказала она, задыхаясь. — Иногда нужно принять боль.
Я снова хлестнул ее, на этот раз ударив по заднице и заставив ее резко выпрямить спину. Я питался ее болью, впитывая каждую каплю, вымещая на ней свой гнев и подпитывая свои магические резервы. Мне нужно было сосредоточиться, потому что одно неверное движение мысли могло отправить меня в небытие. Я вытрясу из нее всю жизнь, прежде чем Данте успеет добраться до этой комнаты и попытается убить меня за нарушение сделки.
— Извинись, — прорычал я.
— Нет, — немедленно ответила она. — Мне не жаль.
Я снова ударил ее, и воздух раскололся от резкого треска. Она застонала от боли, и я поглотил каждую ее каплю.
— Мне… не… жаль, — задыхалась она.