Я разрисовал заднюю часть ее бедер красными полосами, так близко к тому, чтобы прорвать кожу с каждым новым ударом. Но я знал, что какая-то часть меня сдерживается.

— Еще, — потребовала она, когда я замешкался. — Я заслужила это.

Я снова хлестнул ее, питаясь ее болью и позволяя ей успокоить ярость в моем сердце.

Еще один удар мог разорвать ее плоть, но я не дал ей опомниться, бросил ремень и двинулся вперед, чтобы вылечить ее. Я провел пальцами по ее бедрам, по выпуклости ее задницы, унимая ее боль и отдаваясь похоти, которая когтями впивалась в мой череп.

Она попятилась вперед, прислонившись головой к стене, и я сглотнул, надеясь, что не зашел слишком далеко.

— Элис?

Она повернулась ко мне, ее рот растягивала улыбка, а в глазах плавали слезы. Я нахмурился в замешательстве, когда она обвила руками мою шею и поцеловала меня в челюсть.

— Ты единственный, кто это понимает.

— Понимает что? — я простонал, мой член вздымался все больше и больше с каждым ее поцелуем. Она добралась до моего уха, затем провела ртом по шее, и я застонал, запустив руку в ее волосы и заставив откинуть голову назад, чтобы посмотреть на меня. — Что я понимаю?

— Нам обоим нужна боль, чтобы исцелиться, — вздохнула она. — Мне жаль, что я причинила тебе боль, но я всегда буду делать то, что должна, чтобы узнать, что случилось с Гаретом.

Я кивнул, видя свое отражение в ее глазах и удивляясь, как такая девушка могла разделить часть меня, которую я всегда считал сломанной. Отвергнутой. Но когда я разглядел тоже самое в ней, это совсем не выглядело таким. Это было прекрасно. И это было нашим.

Она прижала руку к Х-образному кресту, который она начертила на моей груди, и провела по нему пальцем. Мой взгляд остановился на изгибе ее губ, длинных ресницах и раскрасневшихся вишневого цвета щеках. Она была всеми моими сломанными, недостающими частями. Она была всем, в чем я нуждался, и единственным, чего я желал. Она была милой, чистой, темной и извращенной одновременно.

Она приподнялась на цыпочки и провела губами по моим губам в том легком, как перышко, почти поцелуе, который доводил меня до безумия. — Ты чувствуешь вкус вишни? — дышала она мне в губы.

— Нет, — я зачесал прядь волос ей за ухо. — Я чувствую вкус своей собственной души, потому что она точно такого же вкуса, как и твоя.

30. Элис