Внутри у принцессы всё сжалось. Вот так, предельно честно… Не «не могу» или «не буду», а истинное «не хочу». И всё, что она собиралась сказать, показалось ей мелким и смешным, недостойным его скорби. Всё её заранее заготовленные «ты ещё так молод, ты найдёшь свою королеву», развеялись в дым. Вместо этого она сказала:

– У тебя остался Саор.

– Да.

Луны за окном совпали, словно тоже хотели напомнить об этом, будто их просили.

– Синеглазый, – по щекам Гэссы потекли слёзы, которые она украдкой отёрла рукавом, – умоляю тебя, не оставляй нас! Живи хотя бы ради своего мира!

– Тебе незачем напоминать об этом. Я король. Я принадлежу не себе, а Саору. Ничто не заставит меня забыть об этом.

Принцесса не удержалась, коснулась его щеки. Сухой?! За все эти годы она ни разу не видела его плачущим… Он отвёл руку:

– Не надо, Гэсса. Я не ребёнок.

«Я не нуждаюсь в утешении, – звучало в его безжизненном голосе, – потому что никто и ничто не в силах меня утешить».

– У тебя Совет утром…

– Помню.

– Хочешь, мы перенесём его?

– Нет.

– А ты… сможешь?

– Разумеется!

И после короткой паузы тихий стон:

– Оставь меня одного, пожалуйста…

***