– Эли! Сто раз просил – Джэд. Чем тебе моё имя не угодило?! Всем нравится вроде.

Дани хихикает:

– Папе особенно… Он его может бесконечно повторять и не устанет.

Вейра берёт Элию за руку, поворачивается к нам с Дани:

– Братик, можно, я посмотрю Паджер? Пару минут, не больше! Потерпят в Тери!

Киваю, несмотря на беспокойство внутри. Кажется, чего волноваться? Паджер – мир тихий, спокойный, жители добродушны, жестокостью не отличаются. Но моё предубеждение даёт о себе знать. Девушки исчезают.

– Джэд, – Дани смотрит пристально и серьёзно, – это хорошо, что мы вдвоём. Я поговорить хотел.

– О чём?

– Посоветоваться. Не тороплюсь ли я с Обрядом, не пора ли мне пройти Посвящение, готов ли я сдать тебе последний зачёт по магии, как мне теперь вести себя с мамой…

Поток его быстро выпаливаемых вопросов приводит меня в замешательство, а от последнего, выделенного особо, ёкает сердце. Я поднимаю на него взгляд:

– С мамой?.. А что у вас произошло?

Наш с Дэрэком нежно любимый мальчик честно глядит мне в лицо:

– У меня с ней ничего… Только она нас всех предала! Джэд… – Он быстро отворачивается, но я успеваю увидеть, как подозрительно покраснели его глаза. – Ты меня младенцем не считай! И то, что я парень, не значит, что я ничего не вижу и мне на всё плевать!

Очень трудно привыкнуть к тому, что дети растут. И вырастают. Мне приходится сделать над собой усилие.

– Дани… Я не считаю тебя ребёнком.

Только для него я всё равно отец. Иначе чем объяснить, что он утыкается мне в грудь – точь-в-точь, как Дэрэк.

– Джээд… я же застал её с Ридленом… в Орже. У нас комнаты рядом! И я маг! Хороший…

Я обнимаю его. Серебристо-пепельные волосы дарят обманчивое ощущение, что ко мне прижимается мой принц. Ростом Дани тоже с Дэрэка… Только тело не обманешь – магия начинает тихонько ворчать, приходится шикнуть на неё.

– Ты отличный маг. Выше среднего уровня. Даже выдающийся. Дани… как я тебя понимаю! Ты не представляешь, сколько всего приходится невольно видеть и слышать мне! Чувствовать, ощущать, предвидеть… Знать, чёрт побери!

Вплоть до собственной смерти… Хотя обычно такое всё-таки скрыто. Есть глухое предчувствие беды – как перед Мариником. Правда, отец клянётся, что тогда я, скорее, почувствовал его боль, нежели угадал сам. Во всяком случае, больше таких испытаний мне не выпадало.