Когда мы переступили порог роскошных покоев, которые Дариус получил право называть своими, он окружил нас заглушающим пузырем и захлопнул дверь, после чего прижал меня спиной к двери и мрачно зарычал. Но я не испугалась. Даже после всех причин, по которым я должна его бояться, сейчас я совершенно уверена, что его ярость направлена не на меня.

— Скажи слово, и я сейчас же пойду против него, — прорычал он, его голос был грубым и наполненным болью, а его хватка на моей талии усилилась, он прижался своим лбом к моему, подавляя меня своим присутствием и заставляя мое дыхание сбиваться в груди.

— Ты не можешь, — вздохнула я, когда свет в комнате начал зловеще мерцать, несомненно, предупреждение звезд о том, что мы остались наедине. — Пожалуйста, Дариус, не делай ничего, что может причинить тебе боль.

— Я не позволю тебе пойти к нему, — прорычал он, и я покачала головой, каждая частичка меня разрывалась от желания остаться здесь, хотя перспектива этого тоже пугала меня.

— Я должна, — просто ответила я и потянулась к дверной ручке, когда за окнами прогремел гром. Если я задержусь здесь, звезды позаботятся о том, чтобы все во дворце узнали об этом. Не говоря уже о том, что он слишком близко, его тело слишком горячо прижималось к моему, его присутствие было слишком подавляющим, а мои шрамы слишком болезненные, чтобы определить, хочу я этого или нет. Особенно сейчас, после того, как мне пришлось видеть, как его отец ударил его ножом. Это слишком. Он был слишком. И я не могу справиться с ситуацией прямо сейчас, когда Лайонел ждет меня.

— Останься, — попросил Дариус, в его голосе звучало рычание, которое прожгло во мне дыру, хотя мы оба знаем, что его просьба невыполнима.

— Я не могу, — прошептала я, повернув ручку у себя за спиной и сглотнув ком в горле, когда вышла в коридор, оставив его одного внутри, в то время как мое сердце гулко стучало в груди.

Он ничего не сделал, чтобы помешать мне уйти, но взгляд его глаз пронзил меня, когда я закрыла дверь между нами и запечатала ее тенями, как велел мне Лайонел.

Тьма извивалась под моей кожей, и я позволила теням проникнуть глубже, чем делала это всю неделю, и мне пришлось закутаться в них, если хочу иметь хоть какую-то надежду пережить следующую часть вечера, не выдавая себя.

Я попыталась взять себя в руки, стараясь успокоить пульс и заставить слезы не литься. Я не могу сейчас чувствовать. Ничего из этого. Поэтому со вздохом облегчения я погрузилась в тени и позволила им завладеть всеми эмоциями, бурлящими в моей крови, пока не перестала их ощущать.