Понадобилось меньше секунды, чтобы моя магия зацепилась за магию Дариуса, громоподобная знакомая сила звала меня, как имя в темноте, и я направила свою силу в него так быстро, как только могла.

Мои глаза закрылись, пока я сосредотачивалась, и через несколько секунд вздрогнула от прикосновения его руки к моей щеке, когда он сел.

— Мне жаль, — вздохнула я, сдерживая слезы, так как вид его лежащего, истекающего кровью на полу, поглотил меня на вечный миг.

— Я в порядке, — пообещал он, взяв меня за подбородок и приподняв его так, что открыв глаза, я вынуждена была посмотреть на него и увидеть правду его слов. — Я долгое время жил с этим монстром. Это и близко не стоит с тем худшим, что он делал со мной.

Расстроенное сопение отвлекло мое внимание от Дариуса, и, оглянувшись, я увидела, что Ксавьер все еще маячит прямо за моей спиной, а Каталина осталась стоять на дальнем конце стола. Она не проронила ни слова, и по тому, как сдержанно она держалась, я поняла, что она снова находится под властью Лайонела.

Я поднялась на ноги и двинулась вокруг стола, взяв ее руку и вгоняя огонь Феникса под ее кожу, ища Темное Принуждение точно также, как и месяцами ранее, обнаруживая новые приказы, связывающие ее разум с волей Лайонела. Я уничтожила каждый из них, и она задохнулась, когда освободилась, обхватила меня руками и притянула к себе, издав сдавленный всхлип.

— Мне так жаль, моя милая девочка, — вздохнула она. — За все, что он сделал с тобой, пока я была вынуждена смотреть на это со стороны.

Я замерла в ее руках, не зная, что делать с материнскими объятиями, и чувствуя их силу до самой глубины души. У меня никогда не было такого. Даже близко подобного не было. И что-то в них пробудило ту часть меня, которая всегда старалась притворяться, будто ее нет. Часть, которая тосковала по матери, которая любила ее, по семье, которую мы с Дарси могли бы назвать своей, но никогда не сможем узнать.

— У нас нет на это времени, — серьезно сказал Дариус, и я повернулась, увидев, что он стоит на ногах, его порванная и окровавленная рубашка прилипла к только что зажившей коже, и он смотрел на меня и свою мать с сожалением в глазах. — Он сказал, чтобы ты вернула меня в комнату, и он заметит, если ты задержишься.

— Ладно, — согласилась я, не имея другого выбора, хотя мой разум все еще был потрясен тем, что только что произошло.

Дариус бросил обеспокоенный взгляд на мать и Ксавьера, затем прошел вперед меня, оставив остальных в столовой с недоеденной едой.

Мы молча двигались по суетному дворцу в сторону комнат, выделенных для Дариуса и Ксавьера на втором этаже королевской башни. Повсюду сновали слуги, перебегая с места на место и следя за тем, чтобы мы не были одни, пока не добрались до его комнаты.