— Голубок, — выпалил Орион, сжимая в кулаке мой топ.

— Что? — спросила я, удивленно глядя на него, в то время как мое сердце бешено колотилось.

— Ты станешь королевой, — прорычал он. — Прямо как твоя прародительница. Я чувствую это, я, черт возьми, знаю это.

— Откуда ты знаешь? — спросила я, во мне зарождалось сомнение.

Но я знаю, что хочу этого. Мне нужно, чтобы Лайонел пал, и сейчас кажется это возможным, как никогда. У нас есть Имперская Звезда. У нас есть связь с морем воспоминаний, в которых могут находиться ответы на вопросы, как победить Принцессу Теней, как понять силу, которой Лайонел сейчас обладает в королевстве.

— Я понял это с тех пор, как короновал тебя в своей машине. Только не забывай, что сначала ты была моей королевой. — Он притянул меня вперед, и его рот встретился с моим, его поцелуй был яростным и неистовым, и я не смогла не поддаться ему целых две секунды. Я почувствовала, что меня влечет к нему, словно самими звездами, и вспомнила, каково это — обладать им, пока моя воля разрушалась дюйм за дюймом.

Но потом я отстранилась, тряся головой, не уверенная в себе, в нем, во всем.

— Скажи мне «нет». Скажи слово, — прорычал он, и мои губы приоткрылись, но слова не вырвались. Почему не выходит?

Я отступила назад, пытаясь привести мысли в порядок. Но в голове было чертовски хреново.

Он приближался ко мне, медленно и целенаправленно, и я не могу игнорировать то, как каждая фибра моего существа пылает по нему.

— Я думал, что ты порвала со мной, Голубок, правда, думал. Я тоже надеялся на это, хотя осознание уничтожало меня. Но потом я обнаружил, что ты спишь с собакой.

— Мы уже проходили через это… — в отчаянии начала я, но он заговорил дальше.

— Я почти потерял всякую надежду на нас, красавица, хотя я не должен был иметь ее с самого начала. Но она была, просто запрятал ее очень глубоко, отрицая, что все еще мечтаю о будущем, в котором ты будешь моей, каким бы невозможным оно ни казалось. И после того, как ты призналась мне, что ты не его, и поцеловала меня в склепе, блядь, с тех пор я больше ни о чем не думаю. Ни о чем, кроме твоих губ на моих и того, как ты притягиваешь меня ближе. Но я все равно держусь в стороне. Потому что ничего не могу тебе дать. Ничего не изменилось. Я знаю это всем сердцем. Я знаю это и все еще не могу принять. Но сегодня я узнал, каково это — когда ты умираешь у меня на руках, и ничто еще не ужасало меня так сильно. Ничто, Голубок.

— Так к чему ты клонишь? — потребовала я, огибая диван и помещая журнальный столик между нами, мое сердце колотится как сумасшедшее.