– Станислав. Можно Стас, – Алла вздрогнула. Ещё одно напоминание?! Благодарю, я постараюсь. – Нет уж, лучше Слава, если можно.

– Да как вам удобно, – Станислав примостился на диванчике, пряча ногу с рваным носком.

Алла подняла рюмку.

– Да я, вообще-то, не пью, – застеснялся Станислав.

– А я пить не предлагаю. Предлагаю помянуть вашего учителя. Владимира Валентиновича.

Рот у парня приоткрылся, глаз дёрнулся. А лицо стало такое, словно сейчас расплачется.

– Да как же так?!А я звоню-звоню. Когда это случилось?

– Восьмого августа.

Парень поднял рюмку. Взглянул на кресло учителя. Рука дрогнула, и часть коньяка вылилась на стол.

– Я даже, знаете… Не знаю, что сказать, – парень выглядел таким растерянным, что Алле стало его жалко.

– А ничего и не говорите. Вот, закусите лучше. «Нам всем будет его не хватать», —заметила Алла, думая, что Станислав даже не спросил, кем она приходится знаменитому академику. Наверно, физики любопытны только к природным явлениям.

Парень машинально съел два крекера и поднялся.

– Мне лучше уйти.

– Сядь! – сказала Алла. – Ты – она решила дальше не церемониться – говоришь, что у вас были общие дела?

– Да, мы вместе разрабатывали теорию чёрных дыр. Это такие…

– Знаю, он говорил об этом, – Алла подошла к письменному столу, где были разбросаны папины тетради. Погладила пальчиком открытую страницу. Эх, а ей ведь нравилась физика. И зачем она в это МГИМО попёрлась. Занялась бы наукой. Не встретила бы Сорокина. Продолжила бы дело отца. Алла нашла тетрадку, где папиным разборчивым почерком был написан список мужчин, которым могли быть интересны его разработки. Повернулась через плечо:

– Как фамилия твоя?

Парень вздрогнул.

– Усиков Стас. То есть Станислав.

Список состоял из семи фамилий. Усиков был первым. И отец его называл Стас. Тут так было и написано. Опять напоминание. Имена просто так не повторяются, подумала Алла.