Глава 29

Маслянистый шар солнца за окном совсем перестал двигаться. Или все дело в том, что она слишком настойчиво таращится на него в надежде, что так заседание пройдет быстрее?

У Идель не было ответа. Она сидела в просторном кабинете, где традиционно проходили все встречи эрцгерцогини и представителей разношерстных коллегий — от солдат до Гильдии Банкиров, — и бездумно пялилась в окно. В редкие моменты, когда отец показывался дома, она занимала кресло герцогини — слева от главного, чуть пониже. И чуть ближе к стрельчатым окнам, сквозь которые проникало много света. Идель смотрела на него до боли в глазах.

Теоданис молчал. Он положил предплечья вдоль длинного стола из светлого дуба и непроизвольно сжал кулаки. Взгляд прошелся по лицам собравшихся глав цехов и гильдий. Они смотрели на него по-разному: кто-то с неодобрением, кто-то с откровенным осуждением, кто-то с недоверием — мол, не может же герцог заявлять такое всерьез? Они явно ожидали, что он добавит к сказанным словам еще что-нибудь. Например, что еще раз все взвесит или спросит их мнения.

Однако Теоданис медлил, раз за разом бросая взгляд на дочь.

Увы, они с Идель не близки. Он не возьмется спрашивать ее о личном, и она сама никогда не начнет откровенничать. Конечно, будь она все еще просто дочерью, он бы сидел у ее постели, сколько потребуется. Он подставлял бы грудь и плечо, и все, что она захочет, чтобы ей стало легче. Сейчас ему остается только смотреть на ее позу — ссутуленную, в полной опоре на спинку кресла, — на разворот ее головы, на обесмысленный взгляд в окно, и — осуждать. Он знал наверняка, что, если бы сегодня Идель не собрали к совещанию служанки, она бы явилась нечесанная, неукрашенная, в домашнем.

Ей всего двадцать четыре, не время хоронить себя. У нее есть долг перед герцогством, и он отнюдь не только в том, чтобы произвести наследника. Хотя в этом, конечно, и прежде всего.

Герцог треснул ладонью по столу, его дутые, объемные перстни с рубинами клацнули о дерево. Ожидаемо вздрогнули все присутствовашие, кроме стражи и Идель.

— Миледи, — позвал Теоданис.

— Милорд, — тут же отозвалась дочь. Безучастно и рефлекторно, как натренированная собака. — Вы что-то хотели? — Уточнила молодая женщина, когда молчание Теоданиса стало навязчивым.

— Узнать ваше мнение, — взыскательно произнес герцог. — Что вы думаете по этому поводу?

«По какому — этому?»

Недоумение читалось на лице Идель до того легко, что Теоданис не удержал насмешки. И почти сразу увидел мимолетный всплеск возмущения в глазах женщины. Стоило догадаться, что Идель, привыкшая относиться к окружающим с благосклонным снисхождением, не станет терпеть, когда свысока и посмеиваясь отнесутся к ней. Похоже, она все же вспомнила, что формально владетельный герцог Греймхау все еще он, Теоданис, иначе бы уже поинтересовалась, не слишком ли много он себе позволяет.