Недовязанный носок в моих руках произвел эффект разорвавшейся бомбы. Оказывается, шелковые чулки, которые я считала вязаными тончайшим крючком, вязали иглой. Петельным швом, стежок за стежком, ряд за рядом. И искусство это было доступно лишь мавританским мастерам, потому вязаные чулки стоили безумных денег. И увидев недовязанный носок, моя старшая золовка мигом сообразила, какие открываются перспективы.

Пришлось учить девушек дома вязать носки. Привычные к тонкому рукоделию, они схватывали на лету. С каждой новой связанной парой спицы в их руках становились все тоньше, как и нитки. И однажды мне преподнесли пару шелковых чулок, связанных на спицах. Я могла гордиться – вторую такую пару золовка подарила королеве, после чего та отказалась носить другие чулки. Свекор долго смеялся – кто бы мог подумать, что королевскую милость их семье принесет не доблесть мужчин, а руки женщин! Альбин тоже смеялся – впредь не будет его отец попрекать, что привел бесприданницу, острый ум и золотые руки дороже любого приданого, они достаток в доме приумножат. В самом деле, чулки «как у королевы» захотели многие, и все четыре моих золовки голов не поднимали от спиц. Странно, но к ним не стали относиться как к изгоям – то ли потому, что дамское рукоделие не считалось работой, то ли потому, что формально чулки не продавали – просто, желая получить в подарок диковинку, придворные одаривали в ответ золотом или драгоценностями.

Я припомнила несколько узоров из лицевых и изнаночных петель, поняв принцип, вязальщицы стали импровизировать. Тогда я показала пару простых ажуров. Когда свекровь увидела то, что получается, ее едва не хватил удар. Зато мой муж ажурные чулки оценил… кажется, и другие мужчины в свете тоже, потому что спустя какое-то время оказалось, что золовки только их и вяжут. Они взяли в ученицы полдюжины девочек-подростков, детей доверенных слуг. Кажется, скоро в замке появится чулочная мастерская. Ее продукцию уже можно будет продавать, как продавали – через управляющих, само собой – излишек зерна с полей или шерсти, настриженной с овец.

После того, как я вышла замуж, Альбин автоматически стал опекуном моего брата и сестер. Поговорив с Филом «как мужчина с мужчиной», муж вернулся довольный, заявив, что нечего лезть туда, где все и так прекрасно. Когда я перебралась в замок, Фил нанял работника заниматься «мужскими» делами, а сам встал к котлам. Трактир по-прежнему процветал, хотя брат не оставил идею попробовать начать дело в Бернхеме. А, может, и в столице. У него будет время решить – ведь прежде, чем что-то предпринимать, нужно вырастить девочек и выдать их замуж, чтобы спокойно оставить на них трактир на мысу. Джулия переросла свою полудетскую влюбленность, а кого выберет потом – будет видно. Брат, кажется, приглядел себе девушку, но пока рано судить, выйдет ли из этого что-то – оба слишком молоды.