Ник умолк, осознав, что она не говорит.

Она ему ещё не ответила.

Она до сих пор не ответила ему.

Почему, бл*дь, она не отвечала?

Затем Ник ощутил это. Он почувствовал то тошнотворное ощущение в закоулках своего разума. Он почувствовал заброшенное, потерянное, пустое, безжизненное присутствие разума другого.

Ник тонул в нём ещё до того, как Чужестранец заговорил.

— Привет, брат, — произнёс жутковато знакомый голос. — Ты добрался. Здорово.

Пугающе бодрый голос с калифорнийским акцентом вызвал такое чувство, будто кто-то провёл холодным пальцем по спине Ника.

Он не думал.

Он оборвал звонок по коммуникатору.

Затем повернулся к Морли.

— Езжай к бл*дскому порталу, — его челюсти сжались. — Он их схватил. Он ответил по гарнитуре Уинтер. В лагерь ехать слишком поздно.

Морли не нужно было повторять дважды.

Он уже открывал карту дороги к тому месту, предоставленную Мэлом.

Светофор перед ними переключился на красный, но Морли только что врубил сирену и всё равно пролетел через перекресток, заставив несколько машин и робо-такси резко остановиться с визгом шин. Морли почти не удостоил их взглядом. Старший детектив лишь сильнее давил на газ, быстро возвращая их к той скорости, на которой гнал через Лонг-Айленд, Куинс, Бруклин и наконец Манхэттен.

Вот только здесь у Морли не имелось столько причин жать на тормоза.

Тут почти не было уличного движения, не считая нескольких грузовиков.

Тут не было пешеходов, которых можно было бы сбить, и после пересечения нескольких улиц не осталось и светофоров. Не то чтобы последнее имело значение; Морли с сиренами пронёсся через все четыре светофора, что они проехали, не убирая ногу с педали газа.

Ник мог лишь сидеть и мечтать, чтобы машина ехала быстрее.

Он подавлял волну тошноты, смешанную с яростью и беспомощным чувством, которое то и дело подбрасывало его как на американских горках, когда он ощущал взаимодействие с разумом Чужестранца.