— Да. Когда снизу увидели подъезжающий к городу отряд, с башен. Вода, еда, — пожал он плечами, точно зная, как безотказно это всегда работает.

Пока он раздевался, девушка стояла возле двери в его комнату и нервно переминалась с ноги на ногу. Порой Роар просто не понимал, что с ней делать. Он действительно чувствовал себя с ней странно — мальчишкой, который вообще не знает, что делать с женщиной.

— Иди сюда, — подойдя к ней, прошептал девушке в ухо и, подняв руки, снял нижнюю рубаху.

Милена хотела что-то сказать, хотела закрыться, но он ей не дал, взяв на руки, и опустился с ней вместе в тёплую воду.

В ванне она устроилась у него на руках и запустив руки за его спину блаженно закрыла глаза.

— Что случилось, маленькая? — спросил Роар, когда она немного вздрогнула, будто вспомнила что-то, нахмурилась.

— Ничего, — отозвалась ведьма, хотя от него не ускользнул какой-то испуг, который она испытала, когда услышала вопрос.

— Ты не умеешь врать, знаешь? — шепнул митар ей в волосы. Милена закивала, а он на это улыбнулся. — А зачем врёшь?

— Потому что… я не знаю… — выдавила из себя девушка пытаясь уткнуться лицом куда-то в шею, чтобы спрятаться от него.

И это было невыносимо мило и Роар отчаянно боролся с собой, чтобы не взять её прямо сейчас, нахрапом, потому что жутко скучал, потому что до ошаления хотел, потому что хорошо было безумно, но нужно больше. Потому что вот даже смотреть на неё было тяжело. Она была такая невообразимо красивая, нежная, трепетная, такая хрупкая. Даже прикоснуться было иногда страшно.

— Не знаешь? — улыбнулся Роар и прижал к себе сильнее.

— Я так скучала по тебе, и так волновалась, — снова всхлипнула Милена.

— Маленькая, я же вернулся, я выполнил обещание, — заметил митар, а ведьма потёрлась о его шею, потянулась и поцеловала, и кажется, а рваш с ней, с этой водой.

Роар рыкнул и встал с ней на руках.

— Ты же помыться хотел? — выдала она ошарашено.

— Воду видел, намок и уже отлично, — усмехнулся мужчина и, поддев чистотельную ткань, прошёл в свою комнату. — Хочу тебя, очень.

— А вещи? — робко спросила Милена.

— Светок, — рыкнул он и бросил её на кровать. — Вообще плевать сейчас.

И было правда плевать на всё, потому что и так уже слишком долго терпит, чтобы сделать то, что хотел сделать ещё перед тем, как внезапно пришлось уехать. Кожа её пошла рябью, от каждого поцелуя тихий мягкий и сводящий с ума стон, такой робкий, что вышибал дух сильнее, чем если бы был громким и страстным.

Близость с ней была для него всегда словно испытанием — на умение, на понимание, на прочность в конечном итоге. Он бы готов быть более жёстким, но вот не мог себе позволить, потому что она всё равно была словно вправду иная, не такая как все те женщины, которые были у него до неё.