***

Просыпаюсь от того, что к горлу подступает тошнота. Я со всех ног бросаюсь в ванную. Успеваю.

Снова становится холодно. Во рту привкус желчи. Умываюсь холодной водой. Ноги дрожат, как у только что вставшего на ножки жеребенка. Я потихоньку оседаю на пол. «Так я не упаду, так все будет хорошо». Малодушная мысль, что можно бы избавиться от ребенка, мелькает в голове, и тут же ее сменяет злость на себя. Я не смогу этого сделать. Не смогу убить своего ребенка. Наоборот, за него я готова умереть сама. Впервые дотрагиваюсь до живота, представляя, как там внутри меня развивается мой малыш. Я лежу, прижавшись щекой к холодному полу ванной, и рыдаю снова, но уже по другой причине. Я больше не одинока. Это мой малыш. «Мой!» И пусть я не готова, я никому его не отдам. Он мой маленький…а может это она… Я всхлипываю. «Мое маленькое зимнее чудо». Он родится зимой. Где-то в конце января. Уже ляжет снег.

— О Боги, Льдинка! — слышатся торопливые шаги Роксаны, — Эй, как ты? Что-то болит? Марианна, только не молчи. Давай мы отведем тебя в постель.

Роксана помогает мне подняться, хотя мир кружится как юла. Я ложусь на кровать. Снова шаги, хлопает дверь. Роксана возвращается, и я вижу у нее в руках шприц. Какой-то неведомый мне инстинкт… нет, это не инстинкт самосохранения. Я защищаю, того, кто во мне. Этот инстинкт дает мне сил. Я вырываю шприц из рук, ошарашенной Рокси.

— Не смей! — вскрикиваю я. — Не смей травить его!

Роксана открывает рот как рыба. То ли у меня что-то со слухом, то ли она и вправду ужасна испугалась.

— Это…это успокоительное, — выдыхает она через какое-то время. — Я…прости. Я сделаю тебе чай…травяной чай, ладно? Он поможет успокоиться тебе. Станет легче.

Я молчу. «Что со мной происходит?» Я сама себе противна. Я снова начинаю плакать.

— Тише, Марианна, — шепчет Роксана. Я чувствую, как ее рука медленно тянется ко мне, как к зверю, которого она боится спугнуть. Она дотрагивается до моих волос, поглаживая их, а я лишь сильнее начинаю рыдать.

— Мне страшно, — сквозь всхлипы пытаюсь произнести я. — Мне так страшно.

— Не бойся. Я с тобой. Я сделаю тебе чай, принесу поесть. Я позову Маркуса, чтобы он…

— Нет! — я резко сажусь. — Нет! Я не хочу. Пожалуйста. Я не хочу его видеть. Позови Дэвида… Пусть он охраняет…

— Тише. Тише. Я поняла.

Я позволяю ей уложить себя, закутать в одеяло. Роксана поглаживает меня по спине.

— Льдинка, не плачь. Это вредно. Думай, о малыше. Ты теперь не одна. Ему не пойдет на пользу такой срыв. Все наладится. Все будет хорошо.

Ее слова, словно плавная мелодия ручья. Она журчит и журчит, успокаивая.