… и моя рука взлетела вверх. Она с легкостью прошла сквозь тело моей жены, как будто оно было лишь туманом, и ударилась о стену.
Боль разом нарушила очарование момента. Видение Смерти вздрогнуло, пошло рябью, как отражение на воде.
Стук. Даже не стук, грохот. Кто-то отчаянно колотил кулаками в дверь.
- Пра Груви? Пра Груви? Вы…
С трудом – тело было как чужое – приподнялся на локте, моргая в темноту. В келье мрак, лишь серое пятно окошка виднеется на стене.
- Пра Груви! Пра Груви, отзовитесь! – доносилось сквозь стук. – Вы живы?
- Да… Да, я жив! – грудь под нижней рубашкой была вся мокрая.
- Хвала богам! Отоприте скорее! – в дверь, кажется, уже колотили ногами.
- Что случилось? – я сел, переводя дух. Чувствовал себя так, словно весь день бегал по жаре, таская туда-сюда мешки с песком.
- Вас зовет брат-лекарь! Пра Михарь…
Выругавшись, я скатился с кровати и кинулся ощупью искать одежду. По счастью, верхняя ряса лежала на табурете. Кое-как сунув ноги в сапоги – портянки искать и наматывать было некогда – я сдернул с гвоздя теплую накидку и распахнул дверь.
Взлохмаченный послушник вцепился в меня, как будто мы с ним остались последними живыми людьми на земле.
- Скорее! – запричитал он. – Пра Михарю плохо. Я стучал-стучал, а вы не отзывались… я думал, вы тоже умерли…
- Тоже? Пра Михарь – он…
- Я не знаю, - послушник замотал головой так, что волосы буквально разлетелись в разные стороны. – Но так пахло вереском…
Вереск.
Смерть.
- Бежим!