Или он погиб?

- Нет, - послышался хриплый голос так близко, что она подавилась куском хлеба. – Ты не вила. Кто ты?

Девушка обернулась. Дверь в домишке была распахнута настежь, а проеме стоял старик. Об этом свидетельствовала длинная, чуть ли не до колен, седая борода, такая расчесанная и гладкая, словно у ее хозяина не было других дел, кроме как ухаживать за нею. Остальное – обмотки на ногах, рубаха из крапивного полотна**, вытертая шкура на плечах – свидетельствовали о старости, нищете, запустении.

(**Крапивное полотно – ткань, получаемая из ниток, сотканных из крапивы. Как правило, применяется в чародействе и чародеями. Так что девушку из сказки про принцев-лебедей не зря обвиняли в колдовстве. Прим. авт.)

- Кто ты? – повторил старик, тыча в нее узловатым пальцем.

Она невольно отшатнулась.

- З-Зирка…

Имя вспомнилось с трудом. Как же давно к ней никто не обращался по имени!

- Зирка, значит… Не похоже. Может, потому, что сейчас день?***

(*** «Зирка» - здесь на одном из лесных наречий означает «звезда». Прим. авт.)

- Может быть, - пожала она плечами.

- А может быть потому, что время твое еще не настало?

Она снова пожала плечами. В ее жизни и так было слишком много тайн и загадок, чтобы ломать себе голову еще и над этим.

- Уходи, - неожиданно предложил старик. – Забирай хлеб и уходи.

- Почему, - она встала с колен, прижимая к себе миску с остатками хлеба и репы, - вы гоните меня? Я так устала быть одна…

Сейчас она была готова на что угодно, лишь бы остаться с этим стариком. Хотя бы для того, чтобы с его помощью вернуться к людям, тоска по которым в эту минуту стала просто невыносимой.

- Потому, что звезда должна светить всем, а не одному. Уходи туда, где тебя ждут!

Развернулся и скрылся внутри хижины, плотно прикрыв за собой дверь.

Девушка какое-то время молча стояла и смотрела на домик, внутри которого царила тишина. Она знала, что старик караулит под дверью, выжидая, когда же она уйдет. И, в конце концов, смирилась. Сунула в плетенку остатки хлеба и репу, подумав, мстительно добавила и миску и зашагала прочь.

И не слишком удивилась, когда тропинка уже в сумерках вывела ее обратно к тем самым надоевшим до скрежета зубовного развалинам.