Велес больше не поворачивался к богине смерти. Морана стояла мрачная, напряжённая, натянутая как струна.

В этот момент Велес был для Яна кем-то большим, чем чужим отцом. Он давал ему нужный совет и нужную поддержку. И Велес был прав. Даже если бы я умерла потом, через много лет, а не сейчас, возможно, за время моей жизни Ян так бы ничего и не нашёл. И предложение Мораны, суть которого я по-прежнему не до конца понимала, всё равно было бы единственным вариантом. Это всегда могло быть единственным вариантом. Так что, по сути, мы мало что теряли. Моя судьба была предопределена. В тот миг, когда я нырнула во тьму, дав ей в меня проникнуть. И теперь я навсегда должна была стать её частью. Быть частью темноты и жить в ней, обретя там свой дом.

Я уже знала того, кого она однажды изменила. Настоящая Тьма или тьма его души, сгустившаяся над жизнью злым роком. И пусть он наполовину был ужасен, но на половину — всё же прекрасен. Он оставался добрым, в какой-то степени способным на положительные поступки, пусть и своеобразным, пусть и потерянным.

И это был Константин.

Тьма не сделала Константина монстром, не подлинным чудовищем. Она просто сделала его другим. И он научился с этим жить. Сделав какие-то части своих изменений — преимуществом.

И другой стану я. Я была готова.

На самом деле Тьма коснулась меня даже раньше, чем в том озере у входа в пекло. Это произошло в тот момент, когда волколаки убили моих родителей. И больше не покидала меня. И я подсознательно знала это с самого начала, хоть и не подозревала о её существовании. Теперь стоило лишь её принять, попытаться научиться с ней жить и найти в ней опору, сделав этот мрак собственным личным светом, пусть и серым. Прошлое навсегда безвозвратно ушло, и былой меня тоже больше не существовало. И это не было хорошо, но и не было столь плохо. Это было по-другому.

Теперь тьма внутри меня. И она моя. Я никому её не отдам.

Глаза Яна потухают, в них рассеивается сверхъестественный свет.

Радужки становятся безмятежными, подобными человеческим.

Он едва заметно кивает, и произносит, соглашаясь с изгнанным богом:

— Хорошо.

— Мне ей сказать или ты сам? — спрашивает Велес, снова предлагая свою помощь.

— Я сам, — отвечает Ян.

Он выпускает меня из объятий. Хочет со мной поговорить.

Отстраняет меня от своей груди и берёт за плечи, мягко невесомо поглаживая мои руки.

— Послушай, мне жаль, что так, Ава, — медленно начинает он. — Но есть лишь один способ сейчас.

Я внимательно его слушаю, почти уверенная в том, что тот час соглашусь.