Оставила влажный поцелуй на крепкой шее, пропуская через себя сдержанный стон.

С трудом справилась с пуговицей на брюках Макса, продолжая заново пробовать на вкус его кожу.

Терпкая… приятная. За все время нашего знакомства ни разу не возникло отвращения, желания отплеваться. Нет, хочется оставить его на языке. На губах.

Спустила брюки с подтянутых ягодиц, с удовольствием сжала их мимоходом. Тяжелая ткань с глухим шумом упала в ноги.

Макс вновь зарылся в волосы и оттянул, подставляя мою шею своим губам. Вторая рука напряженно сжала талию, под ухом прокатился рык.

Контроль поднимает белый флаг и отступает… медленно, но неизбежно.

Не сдержала стона.

От Макса исходит нечто животное, перед чем все просится сдаться. Инстинктивно и беспрекословно.

Я долго и стойко боролась. Даже когда все внутри плавилось, как сейчас. Когда от его клыков на шее хотелось выть. И сейчас хочется.

Закусила губу. Будет не очень хорошо, если гости ресторана услышат стоны.

В моменты опасной близости к шее из меня всегда рвался протест, и Макс, похоже, ждал его. Намеренно игрался с тонкой кожей зубами, губами, языком. Там, где у него стоит метка.

Вцепилась в его плечи… скорее одобрительно.

Не хочу больше сопротивляться. Надоело.

Проглотила очередной стон, влажную кожу обдало холодом.

Макс заглянул в глаза.

— Я не считаю это твоим поражением, но считаю своей победой.

От его голоса и смысла слов внутри поочередно затягивалась сетка из мелких узлов.

Мне было важно не проиграть, не быть побежденной. И, смотря в бледно-желтые глаза, я не чувствую себя уязвленной, растоптанной в красивой борьбе.

Малин за поясницу подтолкнул к краю, впечатывая в себя. Он, наверно, даже смог почувствовать прокатившееся по мне возбуждение. Впрочем, его, вероятно, кроет сильнее…

К черту. Плевать, кто более хмельной, когда мы оба просто хотим друг друга.