– Ни на что не годные нефилимы.
– Разворачивайся, Дов! – Я откинул руку назад, готовясь на этот раз всадить кулак ему в горло, но он отпустил меня, бросив прямо на одно из деревьев, посаженных возле мавзолея.
Выкрикивая непристойности в адрес ишима, я пронесся сквозь ветви и съел столько листьев, что мне пришлось бросить проклинать бесполезный комок пушистого навоза. Я приготовился к последнему падению, но не ожидал встряски скелета.
Застонав, уставился на залитые лунным светом ветви, выжидая, пока мозг догонит тело и приземлится.
Гортанные крики сотрясали воздух, а земля пульсировала от топота, прожигая мои пострадавшие кости. Я оторвал себя от травы и двинулся вперед, но походка была шаткой, и меня мотало, как ребенка, зигзагами. Зацепившись кроссовкой за корень, я упал лицом вперед.
Из носа хлынула кровь, мне с трудом удалось подняться на колени. Решимость добраться до Найи заставила меня встать и поставить одну ногу перед другой.
С какой высоты сбросил меня крылатый подонок?
Мне показалось, что я услышал, как
И отец тоже.
Предположил, что высота была немалой, раз у меня разыгралось воображение.
Но чего бы я только не отдал за то, чтобы этот слуховой мираж оказался реальностью. Чтобы они пришли.
Потому что я чертовски нуждался в них.
В них нуждалась девушка, которую я подвел.
Отмахнувшись от жжения в глазах, я сделал еще один шаг и снова споткнулся. Мир размылся, теряя четкость, в нем бушевали цвета и крики.
Я влился в столпотворение, устремляясь против течения, и каким-то проклятым чудом сумел добраться до золотой дверной рамы.
Ухватившись за гигантскую петлю, я протиснул избитое тело между прохладным металлом и людским потоком. Тут в меня врезался какой-то человек, и я отшатнулся в сторону, ударившись о стену; граненые камни расцарапали мне щеку.
– Перышко! – прохрипел я, проводя ладонями по глазам, чтобы очистить лоб от пота, крови и веток.
Я снова услышал отцов.