– Мне не следовало тебя возвращать, – прорычал он. – Я должен был позволить твоей душе сгнить…

Тобиас ударил моего отца. Хотя его голова не откинулась в сторону, удар заставил его замолчать.

– Прекрати! Знаю, что тебе больно, но перестань, – прошипел Тобиас. – Так ты только причинишь боль нашим детям.

– Не нужно драться, – прохрипела я. – Пожалуйста. Я в порядке. – Чтобы доказать это, я стиснула зубы и перевернулась на бок, едва не потеряв сознание от усилия. Золотой купол закружился, напоминая разноцветные человеческие игрушки, которые мама купила мне во время одной из своих последних вылазок в мир людей.

Отец оглянулся на меня через плечо, в его глазах стояли слезы, и у меня под ребрами запульсировала боль. Я не хотела его разочаровывать. Правда не хотела. Мне хотелось, чтобы он мог мной гордиться.

Несколько тихих ударов сердца он наблюдал за мной, как и остальные присутствующие ангелы, но затем его огромные плечи опустились и затряслись от такой скорби, что мне захотелось отмотать назад не только сегодняшний вечер, но и последние несколько недель.

Если бы я не столкнулась с Ноа…

Если бы не подписалась на Эмми…

Нет.

Я не желала отменять знакомство с Адамом.

Наши с ним взгляды столкнулись. Его глаза полнились страданием и виной, и я улыбнулась, игнорируя боль в спине.

Уже собиралась спросить отца, может ли он вынуть пули, когда с его губ сорвался очередной всхлип.

Тобиас обхватил сгорбленные плечи друга и притянул его в объятия.

– Пять лет, Ашер, – пробормотал он, и его голос разнесся по пустому мавзолею. – У нее есть еще пять лет.

Верно. Хотя отец, вероятно, заставит меня завершить крылья за пять дней и станет сопровождать, приклеившись, как сырое тесто.

Адам освободился от хватки Габриэля и направился ко мне.

– Нет, – предупредил apa, его тон был настолько пропитан злобой, что у меня кровь застыла в жилах, а Адам замер на месте.