Постояла, купаясь в желании Ветрова, и шагнула вперед.

— Руки держи при себе, — велела Люся, опираясь коленом на диван между его ног.

— Я не могу при себе, ты же голая, — возразил он, однако в глазах его уже полыхало. Ветров ни в чем себя не ограничивал во время секса, охотно задавал правила и не менее охотно их принимал. И теперь он закинул руки за голову, давая понять, что Люся вольна делать, что угодно.

Она улыбнулась ему, одобряя такой подход, оперлась на диван над его плечом и скользнула ладонью по его колену, внутренней стороне бедра, очень легко пробежалась пальцами по прекрасно твердому члену, положила ладонь на живот.

— Значит, Павел Викторович, вы намеревались блюсти себя и не предаваться разврату с потерпевшей?

— Дурак был, Людмила Николаевна, — с хрипотцой признал он.

Она легко укусила его за мочку уха, поцеловала в губы и сразу же отстранилась, приподнявшись так, чтобы ее сосок коснулся его рта. Ветров немедленно обхватил его губами, а Люся нырнула ладонью ему в штаны, плотно обхватила член, провела вверх-вниз, прислушиваясь к ветровскому дыханию.

И когда оно начало срываться, а головка под ее пальцами набухла, Люся оттолкнулась от дивана и выпрямилась.

— Пожалуй, приму душ, — небрежно сказала она и направилась в ванную.

— Так ты меня точно доконаешь, — крикнул ей вслед Ветров сердито и весело.

В ответ она только вильнула задницей.

До кровати они так и не добрались, на диване было тесно и не слишком удобно, но вставать было лень.

Хотя надо было добыть воды и хорошо бы еды.

Потом когда-нибудь.

Может, через неделю или две.

— Ты неубиваемая, — вдруг сказал Ветров, когда Люся почти задремала. — Каждый раз, когда я думаю, что вот сейчас ты сорвешься, ты удерживаешься на самом краю.

— Один раз я все же сорвалась, — напомнила она, — ква!

Она и сама не верила, что так спокойно говорит об этом, перешагивая многовековое табу.

— Ну, — он усмехнулся, — у тебя был тогда повод. Ты же решила, что я вот-вот тебя поцелую!