Возможно, это был самый неловкий момент в жизни Люси.

Даже хуже того раза, когда ее вибратор катился по ступенькам зала для заседаний городских депутатов.

— Ну, — промямлила она неуверенно, — это, скорее всего, полная глупость. И я не уверена, что оно сработает…

— Люсь.

— Ну, в том плане, правда ли браслет из лягушачьей шкурки будет тебя защищать…

— Люсь.

— Твоя бабушка что-то говорила об искренней любви, так вот я понятия не имею, каким образом ее надо мерить… Искренне ли я тебя люблю? Или я люблю твое отношение ко мне? Или это вообще не любовь, а животная страсть? Или…

— Люсь.

— В общем, воспринимай это просто как сувенир. Ничего сверхъестественного.

— Люсь, мне не нужны обереги от измен, — сказал Ветров спокойно.

Она вспыхнула, ощутив себя невероятно униженной:

— При чем тут измены?

— Ну пусть ни при чем. Или при всем. Но если я надену твой браслет, то мы никогда не узнаем, смогу ли я хранить тебе верность сам по себе, без искусственных ограничителей. Мне на самом деле хочется выяснить это, Люсь. Измерить любовь, как ты говоришь.

Она молчала так долго, что он начал нервничать.

— Нет, если тебе принципиально… Если так спокойнее… — сдал Паша назад.

Люся потянула его за руку, увела за собой на кухню, где без лишних слов щелкнула зажигалкой и сожгла лягушачью шкурку в пепельнице, оставшейся с тех времен, когда она еще «не курила».

— Да, — сказала она, — будет интересно.

Пашка засмеялся, сграбастал ее в объятия и долго целовал — без страсти, но с явным удовольствием.

— Теперь-то ты наденешь тот пеньюар?..