Внизу не было матов, только твердая поверхность, которая покрывала большую часть пола полосы препятствий. Я упала на спину, воздух выбило из легких. У меня сдавило грудь. Слезы защипали глаза. Каждая хрупкая, нетренированная косточка в моем теле болела. Я лежала там, отчаянно пытаясь сделать вдох.

Я не видела летающую тварь, но слышала ее, пока она визжала и вопила. По крайней мере, получилось ее ранить. Это дало мне минуту, чтобы взять себя в руки. Я тяжело вдохнула, сладкий кислород наполнил мои ушибленные легкие, и закашлялась. Еще раз попыталась набрать воздуха, откашлялась и снова вдохнула. В голове начало проясняться.

Короткого пути на полосе препятствий нет. Единственный выход — пройти ее до конца. И я находилась где-то посередине, на самом нижнем уровне. Во время тренировки каждый бегун забирался по канату, чтобы прикрепить флаг на самом верху и держаться за него до конца дистанции. Единственным выходом отсюда была веревочная лестница, которая вела вверх под углом сорок пять градусов, закрепленная на крюках так, что поворачивалась под вашим весом.

Я ненавидела эту полосу. Даже когда была на пике физической формы и с целой лодыжкой, не один раз падала с этой лестницы. Держась за столб, я встала. Моя лодыжка ныла от давления, а руки дрожали. Перед глазами потемнело. Просто потрясающе.

Когти царапнули стену для скалолазания, что отделяла меня от летуна. Он пытался взобраться, но раны мешали взлететь.

Я закрыла глаза и нащупала Разрыв, он был на задворках моего сознания, дразня меня. Слишком далеко. И я слишком слаба. Дрожь пробежала по спине и охватила всю меня. Мое тело протестовало против телепортации. На это не было сил. Черт.

Веревочная лестница раскачивалась сама по себе, словно издеваясь надо мной. Будто бы говорила: взбирайся по мне и спасайся, или подожди и посмотри, переберется ли летун через стену. Оба варианта — отстой.

Я ухватилась за перекладину повыше, обвила ногой нижнюю и подтянулась. Лестница перевернулась вверх тормашками. Я вцепилась в веревки и, перебирая руками и цепляясь ногой за перекладины, медленно ползла по двадцатифутовой веревочной лестнице. Пол внизу был из твердой древесины. Тренеры расстилали маты в первые два раза, когда мы пробегали трассу. Если вы упали после этого, то целовали пол.

Получив достаточно синяков и ран за один день, я сосредоточилась на своем восхождении и ни на чем другом. Пот выступил на лбу и верхней губе. Веревка обжигала мои исцарапанные ладони. От крови из раненой лодыжки, вероятно, оставались милые кровавые следы. Нежелание упасть с высоты в два этажа и начать все сначала укрепило мою решимость, и я медленно продвигалась вперед. Ухватилась правой рукой за столб, а левой уперлась в пол и подтянула задницу к платформе. И прижалась к дереву, гладко отполированному за годы тренировок.